Чаща

– Держи дверь на прицеле из этого винчестера, – сказал я, затем достал нож и на удивление легко отрезал каблук на втором сапоге – так, чтобы увереннее стоять на ногах. Окончив приготовления, я помчался к дальнему левому углу хижины, но по пути подхватил штуцер Юстаса и выгреб из его кармана пригоршню патронов.

Где-то по другую сторону хижины Ниггер Пит отчетливо произнес:

– Меня подстрелил чертов карлик.

Он сказал это так, будто только что осознал, что в него стреляли настоящими пулями, а следом грянул еще один выстрел. Я побежал дальше, пока не завернул за угол, и там мне открылась картина: весь израненный Ниггер Пит, согнувшись, сидел на бревне. Кровь хлестала из него, как дождевая вода из продырявленной бочки. Коротыш стоял футах в десяти, продолжая нажимать на курок уже разряженного револьвера. В руке Ниггера Пита тоже был пистолет, но сил поднять его уже не осталось.

– Будь ты проклят, говеный выродок, – прохрипел Ниггер Пит.

Коротыш отшвырнул револьвер, выудил из сапога маленький пистолет и направился к Ниггеру Питу. Тот все же умудрился поднять свой, но в этот момент Коротыш выстрелил ему в голову, и Ниггер Пит кувырнулся наземь.

Вдохнув поглубже, я переломил штуцер, открывая затвор, загнал туда здоровенные патроны и стал огладываться в поисках какого-нибудь окошка на этой стороне хижины. Такого не оказалось. Тогда я стал красться вдоль стены, выставив перед собой штуцер, и только тут мне пришло в голову, что выстрел этого монстра может уложить не только всех плохих парней внутри, но заодно и Лулу. Правда, долго размышлять об этом не пришлось – оставалось примерно полпути до двери, как оттуда выскочил Попрыгунчик со своим револьвером, завопив: «Ага!», и Джимми Сью прострелила ему голову из винчестера. Обливаясь кровью, он упал.

– Ага! – выкрикнула Джимми Сью.

Я посмотрел в ее сторону. Только голова виднелась из-за туши мертвой лошади. Я кивнул. Она улыбнулась, и голова нырнула вниз, скрываясь из виду.

Я старался выровнять дыхание, только сделать это было не так просто. Не сомневаюсь, дышал я с таким же шумом, как кузнечные меха, а сердце при этом стучало, как барабан, но что-то заставляло меня подбираться все ближе к той двери. На глаза попался револьвер, который выронил Попрыгунчик, лежащий по мою сторону от двери. Надо бы взять его, подумал я, если выпадет случай стрелять по отдельно взятой цели, а не по всем скопом, включая мою сестру. Правда, стрелок из меня был неважный, но тем не менее я решил в пользу револьвера.

После всей этой стрельбы голова моя готова была лопнуть, уши болели так сильно, что я не удивился бы, если бы оттуда хлынула кровь, от вони горящей плоти обидчика медведя утренний кофе просился наружу, а во рту стоял вкус перемешанного с медью кислого молока.

Уже совсем рядом с дверью я постарался сосредоточиться и нагнулся за револьвером мертвеца – и тут с другой стороны хижины снова донесся голос Коротыша: «Да ты все еще не сдох?» – и потом выстрел.

Вот он, мой шанс, подумал я, ведь голос Коротыша и звук выстрела могли на короткий миг отвлечь тех, кто был внутри хижины. Я запрыгнул внутрь, с револьвером в правой руке и дробовиком в левой.

(22)

Меня, несомненно, ждали, но то, что я зайду вот так, внаглую, будто сам Дьявол, похоже, застало их врасплох. Прямо передо мной стоял тот скальпированный коренастый малый, только сделать что-либо он не успел. Его глаза расширились, как если бы он наступил на змею; пожалуй, он мог подумать о том, чтобы поднять револьвер, но этим все и закончилось. Я ткнул своим револьвером ему в грудь и спустил курок. Он был мертв, прежде чем упал на пол.

Беспощадный схватил Лулу за руку и выволок наружу через заднюю дверь. Стрелять я не мог из боязни попасть в нее. Оставалось надеяться, что их перехватит Коротыш, только этого не случилось.

На мгновение я растерялся, от неудачи шестерни в моей голове бешено вращались – но едва я наконец собрался броситься в погоню, из-за какой-то грязной кучи вырос Жирдяй и выстрелил в меня. Может, все это время он собирался с духом или с силами – кто знает, – сам я про него совершенно позабыл. Только меткость его подвела. Пуля впечаталась в бревна прямо над открытой дверью. Я пригнулся, поднял револьвер над головой и, не глядя, дважды выстрелил. Мне повезло больше. Жирдяй закряхтел и повалился на грязный пол. Из-за полутьмы внутри хижины я мог различать только его силуэт, но когда приблизился, а глаза попривыкли, я увидел, как он тянется к выпавшему из рук револьверу. Да уж, Жирдяй был воистину неугомонным.

Отбросив револьвер, я растянулся прямо на полу, оперся на локти, выровнял ствол штуцера и покрепче уперся прикладом в плечо. Жирдяй как раз дотянулся до своего револьвера, когда я взвел курки – оба чертовых ослиных уха штуцера. Поднимая револьвер, он поискал меня взглядом, и я нажал на спуск. Мир закружился калейдоскопом красного, черного и белого, с маленькими точками, ползущими во все стороны. Потом я почувствовал, как Коротыш трясет меня за плечо. Я пришел в себя, подбородок жутко ныл, а глаз прямо разрывался от боли.