Чащоба

— Сейчас я примчусь к тебе! — кричит она в ответ, а у самой прерывается голос. С неба падают ледяные иглы, поодаль, на стену церкви, будто короста соли, ложится иней.

«Где ты, Эрика?»

Она все еще кружит. Да и куда ей было бежать, когда Лео так и не приехал?

Ильмар стоит в чернеющей стене еловой ограды и смотрит, как изводится Эрика. Она не забивалась жалобно в угол. Все бежала, все мчалась и все равно не могла убежать от отчаяния; оно преследовало ее по пятам, протягивало к ней железные пальцы, чтобы ухватить Эрику за горло и удавить. Безнадежность все углублялась.

Эрика с нетерпением ждала Лео. Он нарушил слово. Не приехал ни на рождество, ни на крещенье, ни позднее. Когда однажды, спустя многие годы, он появился, было уже слишком поздно.

Когда-то Вильмут рассказывал своему другу:

— После смерти отца я не так уж долго и прожил дома, как в один из холодных и ясных крещенских дней к нам пришла Эрика.

От мороза трещали стены, снежная белизна слепила глаза, с крыши сполз снег и навис над окном; смотрю, кто-то идет со стороны хутора Клааси, в долгополой санной шубе, подол волочится по снегу. Гадал и гадал, воротник поднят, даже кончика носа не видно было, подумал, кого это черт несет.

Вошла Эрика, шубы не сняла, лишь распахнула полы и заплакала.

Наши бабы перепугались, взялись утешать, думали, что на хуторе Клааси беда случилась. Может, ночью была облава и кого-нибудь убили, мало ли что можно было подумать. Эрика всхлипывала и попросила, чтобы я поиграл ей на гуслях.

Что ж, взял и поиграл. Моя мать Лилит и сестра Эвелина сидели на скамейке, по одну и по другую сторону Эрики, и тоже лили слезы. У меня больше не было сил, но я все равно продолжал играть. Понял, что иногда люди просто должны выплакать все, что у них на душе. Кто же живет на свете без печали и боли?

В ту далекую весну они и поженились. Эрика и Вильмут. По своей душевной доброте Вильмут позвал друга на свадьбу. Лео, естественно, не поехал. Летом родилась Хелле.

Года два назад полупьяный Вильмут вспомнил Ильмара. Несчастный человек, пожалел его Вильмут. Перед сном, осоловев, он признался, что Ильмар был без ума от Эрики. Еще перед их свадьбой Ильмар вслух при Вильмуте предлагал Эрике выйти замуж за него: увешанная шишками елка будет им люстрой, а небо — потолком.

Вильмуту и в голову не приходило, что Хелле — дочь Лео.

Раздорной и сложной выдалась семейная жизнь Вильмута и Эрики. Хотя они все время, казалось, перли против ветра, Эрика даже в гневе не назвала отца Хелле… Кто знает, где подобрала, когда-то в сердцах бросил Вильмут Лео. Он, конечно, имел в виду Ильмара. Только что взять с мертвого человека?

Со стен церкви срываются соляные кристаллики, порыв ветра швыряет в лицо Лео целую горсть инея. Он безмолвно, обессиленно кричит — где же ты, Эрика!

На самом деле яркое солнце залило светом Долину духов. Лео опоздал со своим криком на четверть века. Эрики давным-давно уже нет в живых. Вильмут живет в чужом доме с новой женой. Внебрачная дочь Эрики Хелле обитает неизвестно где, живет бог знает какой жизнью и привела на хутор Виллаку двух девочек, которых растит полуглухая и нелюдимая Эвелина.

Неужто она такая и есть, человеческая жизнь? Неповторимая и мимолетная? Будто просверк молнии, по обыкновению говорила прародительница Яава. И все же только просверк, хотя она прожила на земле больше девяноста лет.

Маленькие девочки бегают по овсяному полю, овсяные метелки хлещут их по лицу. Может, и нет у них матери Хелле, зародились они тут, в этой земле, росли вместе с полевыми цветами, сорняками и хлебами, и на их темные головки садились отдыхать бабочки. Эвелина собрала их с поля в передник и унесла к себе. Да и захотят ли девочки узнать о своем действительном происхождении, о корнях своих! К чему им мертвые узлы прошлого? Если бы Лео попытался спросить у них, кто такие лесные братья, они бы в один голос воскликнули: конечно, знаем — это гномики, у которых бороды из мха.

Потому-то для каждого человека его детство и остается столь неповторимым и лучистым, радостным и красочным, что все земные беды были до него, где-то там, за черной стеной.

Вот они бегают, две маленькие девочки.

Внучки Лео.

Две новые жгучие точки прибавились в его сознании.

Но для этих девочек он обычный городской дядя, который едва ли останется в их памяти.

Хотя как сказать, он все же привел их за ручку в Долину духов и не запрещал шалить. Мерике может прокричать на ухо полуглухой Эвелине:

— А я каталась на закорках!

Это произойдет в один из следующих дней, когда Эвелина снова наденет свое выцветшее, короткое ситцевое платье, которое оставит неприкрытыми ее большие коленки. Когда она поймет, что ей прокричала на ухо Мерике, то уставит руки в боки, откинется назад и громко засмеется своим богатырским смехом:

— Ха-ха-ха-а!