Чащоба

В последний раз Лео видел Хелле много лет тому назад на ее свадьбе. Девушка только что отпраздновала совершеннолетие и могла тут же выскочить замуж. Эрика устроила дочери пышную свадьбу, как водится в деревне, о вместимости помещений не задумывались, часть гостей рассадили в саду за сколоченным на скорую руку столом, а гости все валили, запахи разносились, слова взлетали ракетами и гасли в общем шуме; без конца кто-то сновал на кухню и обратно, носил еду, представлял гостей, дарил подарки, оттаптывал ноги, кто-то пролезал за чьей-то спиной — Лео чувствовал себя в этом кавардаке лишним. Нелла не поехала — оно и лучше, — хотя в обществе жены было бы естественнее отстраниться от этого клокочущего суетливого котла, чтобы поговорить и подождать, пока всем найдут места и воцарятся хоть какая-то ясность и порядок. Лео не оставалось ничего другого, как бродить, позволять толкать себя, перекидываться случайными фразами; когда он попытался было завести разговор с Вильмутом, тот лишь развел руками. Вильмут важно разносил кружки с пивом, сам постоянно в пенных усах; тут же он присаживался на приступок крыльца и принимался наигрывать на гуслях. На свадьбе все время должно было что-то происходить.

Лео топтался на дворе посреди людской толпы, заложив руки за спину, оглядывался по сторонам и удивлялся: смотри-ка, моя дочь выходит замуж, а поздравляют-то все Вильмута. Собрались какие-то чужие люди — чьи это знакомые? Чьи родственники? Лишь одна Эвелина служила неким мостом между Лео и другими гостями. Эвелину украшал большой, в кружевах и сборках, передник, она таскала блюда из дома во двор, суетившиеся люди невольно толкали ее, иногда от толчков дюжая Эвелина покачивалась, однако не сердилась на бесцеремонность. Лицо ее как-то помолодело и просветлело, время от времени она останавливалась, опускала руки, вытягивала шею и выискивала среди скопления людей невесту. Хелле парила то тут, то там, Эвелина не уставала следить за ней. Когда невесте случалось оказаться поблизости, на лице Эвелины появлялось умиление, от полноты чувства она готова была разразиться слезами. Но Эвелина сдерживала себя, хотя казалось, что она всерьез борется с подступающим потоком слез. И все же она не отказывалась искушать судьбу, сопереживая чужому счастью, она словно бы наслаждалась своим душевным трепетом.

Следуя Эвелине, и Лео начал следить за Хелле. Его поразила ее непринужденность, граничащая с легкомыслием. То и дело она чмокала в щеку кого-нибудь из мужчин, ей хотелось быть в центре внимания. Она словно бы подчеркивала, что празднество устроено только ради нее. Жених оставался и вовсе в тени, он понуро бродил по задворкам, давая себя толкать, пихать и наведывался к тестю тянуть из кружки пиво. Чем больше Лео наблюдал молодую пару, тем более странным казалось ему их решение пожениться. Стеснительного вида парень выглядел моложе невесты, хотя и успел уже пройти военную службу и обрести профессию сварщика. Вильмут гордо объявил: у зятя в общежитии гостиничного типа есть комната, во всех отношениях самостоятельный и преуспевающий в жизни человек. И все равно он в чем-то еще оставался ребенком, краснел до ушей, когда счастливая невеста кого-нибудь обнимала или, подхватив подол платья, пускалась пританцовывать среди гостей. Кто кого сосватал? Хелле без конца кокетничала: позванивала тоненькими браслетами на запястье, длинная фата развевалась. Когда с поздравлениями являлись новые гости, Хелле все же не забывала про своего новоиспеченного спутника жизни; продираясь сквозь толпу, она отыскивала жениха и тащила его за руку. Хелле действовала столь привычно, будто так и должно быть, что она ведет мужа туда, куда нужно.

Поздним вечером все притомились от еды и питья; посреди двора покачивалась на проводе электрическая лампочка под тарелочным абажуром, освещая прохаживающихся гостей. Все были очень разговорчивыми и нетерпеливыми: едва успевали образовываться группки, как тут же распадались. Какой-то молодой человек уселся под березой и тянул из аккордеона танцевальную музыку. Несколько пар уже принялись топтаться в освещенном электрической лампочкой кругу.

Лео побрел по подворью, огорченный своим дрянным настроением, водка не шла ему в глотку, а еда вызывала лишь отвращение. Вдруг он увидел светлую фигуру под яблоней; белая фигура застыла в странной позе — руки подняты вверх, тело откинуто назад. Боль пронзила Лео: что случилось с Хелле? Ничего, кроме пошлости. Густые сумерки скрывали одетого в черное рослого молодого человека, обнимавшего невесту.

Лео бросился к дому. Вдруг все показались ему оскверненными: он сам, Эрика, да и Хелле. Хелле, спустя годы, словно опозорила тот пронизывающий ноябрьский день и украденные ночи, когда Эрика и Лео принадлежали друг другу.

Лео искал Эвелину. Неуклюжая и глуповатая сестра Вильмута в этот момент казалась ему здесь, на свадьбе, единственным человеком, который не был оскверненным. Лео хотелось побыть немного в ее отсвете, чтобы собраться с духом.