Часовая башня

— Думаю, смогу дать на него ответ твоему сыну. Но, не торопи меня, — встал из-за стола, с которого уже убирала еду мать, и подошёл к окну, смотрящему в сторону моря.

Прошла мимо него, открыла дверь.

— Куда ты?

— Какая луна сегодня. Хочу посмотреть на дорожку, что оставляет на море. Сегодня не штормит.

Вспомнила сейчас, как хотела броситься с обрыва в море. Но, не такой уж и крут был он для того, чтоб погибнуть. Даже покалечиться вряд ли. Но только ли смерти искала она тогда? Нет, скорее не могла простить себе того, что не смогла полюбить Конрада, помня о Якове. Видела свою вину в его смерти. Была верной женой, заботилась о муже. Но, не могла помочь ему в том, что так важно было любому мужчине. Не была ласкова с ним, какими бывают любящие женщины. Хоть и не с кем было сравнить ему, но чувствовал это.

Пошёл за ней.

Закрывая за собой дверь, поймал взгляд отца. Не желая встречаться с его глазами отвёл свои. Не мог, да и не хотел ничего отвечать на его вопрошающий вид.

Знала — пойдёт за ней. Но не останавливалась, шла не быстро.

Не спешил догонять. Держался позади, как много лет назад, когда ходили на Велдов утёс. Древнее название таил в себе. Не было в современном языке ответа на то, что скрывал в своём имени, уходя корнями в далёкое прошлое, прежде населявшего эти места народа, к которому причисляли себя местные.

Пожилые рыбаки рассказывали; стоял на утёсе языческий храм. Теперь же ничего, кроме просоленных насквозь, крепко схватившихся своими корнями в крутой берег сосен на нём не было.

Вспомнил, как впервые поцеловал Агнезэ в губы. Ничего не сказала ему. Он же испугавшись, не стал распускать руки. Да и не умел, не знал, как и что следует делать. Инстинкт подсказывал, но страх перед грехом сдерживал.

Запомнил навсегда её вопрошающее лицо. Теперь только понимал; готова была тогда на многое. Почему же не сумел быть смелее? Но, может сейчас, сегодня, сможет, победив тот страх, что был уже неоднократно преодолён им. Но, нет, словно и четырнадцать лет назад, так же боялся даже поцеловать её.

Села на самом краю обрыва. Был хоть и высок, но не сильно крут. Состояв из песка, берег с каждым годом отступал, отдавая свою часть морю, подмывавшему его штормами.

Присел рядом.

Случайно задетый камень покатился вниз, подпрыгивая на уступах, сбрасывая другие, что были помельче.

— Я приехал за тобой, — сам испугался своих же слов.

— Уверен ли в том, что пойду с тобой?

Не знал, что ответить на это. Когда вышла первой из дома, понимал; будет разговор. Догадывался; не простой. Но, сейчас впервые задумался, что не нужен ей. Капитан крупного, современного, военного фрегата. Богато одетый, с хорошим жалованием, перспективный морской офицер, и вынужден молча хлопать глазами, не в силах собраться с мыслями, для того, чтоб произнести хотя бы один значимый довод в оправдание своего намерения.

У… верен, — неуверенно произнёс.

— Придётся считаться с моим мнением, — встала, но не уходила, будто хотела ещё, что-то сказать.

Встал и он.

— За все эти годы, пролетевшие так стремительно, как теперь мне кажется, не раз думала о тебе. Но не могла и представить себе, вернёшься на Родину, да ещё и предложишь мне уехать с собой. В качестве кого? — смотрела в сторону горизонта.

— Я не шучу. Даю слово морского офицера. Мы обвенчаемся завтра же в кирхе.

— Морского офицера. А то слово, что ты давал мне тогда, когда был всего лишь сыном рыбака, разве оно было менее значимо? Или теперь, значимости ему придаёт твоё звание? — быстро пошла в сторону дома.

Не стал догонять. Стоял на краю обрыва. Смотрел вниз.

Где-то там, далеко, разбивались волны о песчаный берег, стремясь унести с собой в море его куски, в виде мельчайших песчинок.

Понимал, что не ошибался, когда принял решение возвращаться домой. Не останавливало его и то, что, согласись Агнезэ стать его женой, в приданое достанется ему и маленький Яков, напоминающий его в детстве. Так же мастерил кораблики, на том же столе, что стоял в их доме. Но, помнил, тогда важны были ему не столько сами поделки, сколько мечты, сопровождавшие процесс изготовления судна. Он, как бы путешествовал на нём в дальние страны, участвовал в сражениях, выходя из них живым, для того, чтобы… да-да, именно для того, чтоб вернуться домой, где, как представлял себе, его ждала любимая принцесса.

И, то, что виноват перед Агнезе, впервые понял сейчас. До этого отгонял от себя эту мысль, не веря, мог быть несправедлив с ней. Ведь сама же попросила у него свободы. И, то, что любая женщина на земле не смогла бы столько ждать, прекрасно понимал, и не хотел быть для неё помехой.

Но, мог ли он догадываться тогда; так сложится жизнь, что спустя столько лет, всё же сможет разгореться в его сердце малый огонёк любви, ещё тлеющей в нём.

Не смущало, что была прежде за мужем. Во многом брал пример с царя, буквально отобравшему, подобно боевому трофею, свою будущую жену. Не устраивала его, прежняя, найденная для него расчётливыми родственниками, везде видевшими лишь свою собственную, имеющую отношение к государственным делам выгоду.