Часовой дождя

Тилья забросала его вопросами. Он может рассказать еще раз? В какой точно момент Поль отреагировал и как именно? Что сказали врачи? Что теперь будет? Линден терпеливо повторял, что как раз сейчас больницу эвакуируют, персонал сбивается с ног, завтра утром он должен туда отправиться и за всем проследить. Что думают врачи, он не знает. Тилья раздраженно ходила по комнате. Как это он не знает? почему не спросил? что он такое выдумывает? Мистраль пыталась успокоить мать, но та ее просто оттолкнула. По выражению лица Тильи Линден понял, что скандал неминуем. Так почему она сама не пойдет в больницу и не поговорит с персоналом? Он прекрасно знал, что это предложение только еще больше разъярит сестру, и уже приготовился выдержать бурю. Странно, но никакого возражения не последовало, Тилья без сил повалилась на кровать. А как Поля лечат? Что ему дают? Хотя бы это Линден знает? Она говорила язвительным тоном, но Линден старался не обращать внимания. После той аварии тему лекарств и врачей с сестрой поднимать было нельзя. По отношению ко всем врачебным предписаниям она была преисполнена глубоким скептицизмом. На медикаментозное лечение Лоран от пневмонии она согласилась с трудом. Для нее все эти пилюли и таблетки по определению были злом, и она старалась их не принимать. Тилья свято верила в народную медицину как решение от всех проблем со здоровьем. Линден отважно бросился в атаку: ей не кажется, что народной медициной родителей не вылечить? Время поджимает. У Поля был инсульт, а Лоран борется с пневмонией. Тилья что, и в самом деле думает, будто достаточно каких-нибудь пищевых добавок и ложки меда? Серьезно? Если она не способна сама появиться в больнице по каким-то причинам, пусть не возмущается, что он все взял в свои руки. Голос звучал резче, чем ему бы хотелось. Лицо Тильи исказилось судорожной гримасой, Линден приготовился к яростному отпору. Но к его огромному удивлению, Тилья не разразилась желчными упреками, а съежилась, опустила голову и расплакалась, обхватив щеки ладонями. Его сестра, всегда такая пылкая, несдержанная, упрямая, решительная, порой бестактная, теперь плакала, как Магдалина. Линден, ошеломленный, молча смотрел, не решаясь о себе напомнить. Он и не помнил, когда в последний раз видел ее плачущей. Это он в детстве был плаксой, а она его утешала, когда он падал с велосипеда или видел страшный сон. Тилья не плакала никогда, она была упрямой и непокорной. Он смотрел, как Мистраль обнимает мать своими тонкими руками, и не знал, что сказать, просто молчал, охваченный противоречивыми чувствами: угрызениями совести и гневом. Тилья подняла на него залитое слезами, красное, опухшее лицо:

– Ты никогда не поймешь. Никто никогда не поймет.

Они украдкой обменялись взглядами с Мистраль: что имеет в виду сестра, чего они никогда не поймут? Почему она плачет? Это из-за родителей или дело в чем-то другом? Сестра всегда была для него загадкой, представительницей дикого племени. Она пряталась за непристойностями и похабщиной. Она была душой всех вечеринок, но порой могла пошутить довольно жестоко, просто чтобы позабавить окружающих. Мистраль понимает, что происходит? Он спрашивал племянницу молча, одним движением бровей. Девушка недоуменно покачала головой. Линден устроился на полу у ног сидевшей на кровати сестры, положил руку на колено Тильи.

– Почему тогда ты не хочешь все объяснить? Просто расскажи нам.