Часть 3. Поздняя классическая поэзия

Печальная песня ("Взял посох монаший — судьбой предначертан мой путь...")

Взял посох монаший —
 судьбой предначертан мой путь.
Родимые горы
 из дальней земли не видны.

Я сердцем усвоил

 ученье восточной страны.
Постиг Созерцанья
 глубокую, тайную суть.

Промолвлю заклятье —

 и в чаше смиренный дракон.
А сутру читаю —
 вмиг волны корабль обойдут.

Но что мне все это —

 ведь путь мой уже завершен.
От горькой разлуки
 потоками слезы текут.

Источник: "Светлый источник", 1989

"Горестные строки"

1. "У лампы со свитком сижу, а из глаз потоки горючих слёз..."

У лампы со свитком сижу, а из глаз
  потоки горючих слёз.
Жена перепуганная молчит —
  где ей меня понять?
Сегодня умер мой старый друг —
  с ним жили мы у реки.
Пытаюсь, горюя, стихи отыскать,
  что в дар он мне преподнёс.

Примечания

Написано после получения известия о смерти Гао Ци, товарища поэтической юности Чжан Юя. Он предрекает поэзии друга славу, которой удостоились знаменитые оды (фу) эпохи Хань, когда творили Цзя И, Сыма Сян-жу и др., и поэзия эпохи Тан, поднятая на недосягаемую высоту Ван Вэем, Бо Цзюй-и, Ли Бо, Ду Фу и многими другими великими поэтами. Если и недолгая разлука с другом исторгала горькое сожаление и даже слезы, то можно ожидать, что смерть того, с кем делился сокровенным, кто был тончайшим ценителем и знатоком твоего творчества, отзывался на малейшие движения души, родит целую бурю чувств. И хотя традиционное достоинство перед ликом смерти обязывает к сдержанности, все равно в надгробном плаче звучит неподдельная боль:

Могильная дверь затворилась за ним,
  уже и свирели уходят.
Блестит, зеленеет трава под росой
  на холме могильном в Сяньяне.
За тысячу осеней это у нас
  подобная первая осень.

Так Бо Цзюй-и прощается с другом, поэтом Юань Чжэнем (перевод Л. Эйдлина).

Источник: "Прозрачная тень", 2000

2. " Когда эта горькая весть долетела, никак ей поверить не мог..."

Когда эта горькая весть долетела,
  никак ей поверить не мог;
Друзей-поэтов совсем не осталось —
  и не с кем стихи обсуждать.
А дети его так малы-неразумны,
  им вовсе не до стихов...
И что будет с рукописями поэта,
  бессчётными сотнями строк?!
А разве сумел он успехов достичь,
  воздалось ему за труды?
Как горько — при жизни его обошли
  награды, чины и почёт.
Однако воистину верю я:
  к стихам его слава придёт,
Такая же, как у ханьских од
  или у танских стихов!