Часть их боли

– Значит, все-таки не верят… Скажи им, пусть подойдут и посмотрят на первые выстрелы. Мы готовы. Удостоверившись в могуществе Фойреса и его детей, они сами перестанут кидаться в исступлении на стены, позволив «Птицам» обрушить их. Штурм начнется через несколько дней, если враг не сдастся раньше. Передай им это…

Ветер выл. Ливень усилился, и теперь одежда Гусааба прилипла к его телу, отчего он казался совсем худым. Его красная куфия от тяжести мокрой ткани перекосилась, вода текла по темным бровям, попадала в глаза, обползала бородавку на щеке, капала с носа. Гусааб смахивал воду, продолжая глядеть на возню подле четырех осадных орудий. У каждого великого человека в душе есть мечта, непонятная всем прочим. Так и у архимага была мечта возвысить человечество не посредством магии и жертв, а посредством ума. И сейчас он готовился исполнить ее.

Под его спокойно-мудрым взглядом к пращам подкатили деревянные шары, сдавленные железными прутьями. Из шатров и павильонов уже выходила местная знать, чтобы стать свидетельницей могущества «Птиц Фойреса».

Когда запели трубы, вокруг мест, где стояли требушеты, раздался оглушительный шум: затрещали лебедки при подъеме противовесов, заскрипели составные части, потерлись о желоб камни. Скрип… И шары унеслись во тьму, скрывшись от людских глаз, пока вампиры продолжали наблюдать за их дугообразным полетом. Шары становились все мельче и мельче, пока не пропали. Часть из них перелетела стену Нор’Алтела сильно выше, часть рухнула перед ней. Дерево разломалось в щепки, крепления покорежились, и на глазах удивленных эгусовцев оттуда высыпалась… глина!

Никакого ущерба нанесено не было, и, разглядывая содержимое странных шаров, туго скрепленных между собой, защитники начали сдержанно посмеиваться. В них продолжали лететь и лететь полные красной земли, коей здесь в достатке, заряды. Их легко сдерживали магические щиты, лишь ненадолго вспыхивая в месте соприкосновения.

– Почему они стреляют не камнями? Что за позор? – кривил лицо Расс Асуло.

– Видимо, размер не всегда означает силу…

– Мастрийцы горазды только в обещаниях!

– Срам! Что же за «Птицы» такие полумертвые?

Наконец все четыре требушета начали исправно попадать аккурат едва выше стены, и тогда к ним подкатили снова будто бы те же деревянные шары. Крайне осторожно их заправили в пращи. Взор Гусааба стал сосредоточенным. После сигнала – уже мигания сильфовскими фонарями – осадные орудия одновременно выстрелили. Шары понеслись ввысь птицами, пропали. А затем вдруг случилось то, чего многие не ожидали. Вместо того чтобы разломаться и рухнуть, как раньше, они вдруг разорвались огромными желтыми вспышками. Треск был такой страшной силы, что вздрогнул даже лагерь! Со стен Нор’Алтела так и вовсе попадало несколько магов, поддерживающих заклинание, а еще испугавшиеся жители. Один снаряд магический щит выдержал… Выдержал и второй… Однако на третьем он вдруг треснул. Трещины расползлись по его куполу, и он рассыпался радужными всполохами.

В это время четыре «Птицы Фойреса» начали заряжать по новой. Снова заправили шары, наполненные уже не глиной, которая нужна была для пристрелки, а шинозой. Снова заскрипела лебедка. И вот они полетели по воздушной дуге к городу, понеслись, будто на крыльях, сея смерть. Треск! Щит рассыпался и опал от первого же удара, а некоторые чародеи от натуги рухнули в обморок! Три других снаряда приземлились где-то в городе, произведя кошмарной силы взрыв, отчего по камешкам рассыпались сразу несколько домов.

В Нор’Алтеле началась паника!

Наблюдая забившийся в агонии город, который вспыхивал страшным огнем то тут, то там, Гусааб улыбнулся. Его губы изогнулись в понимающей, но жесткой улыбке.

– О, змеиный народ! – простер он руки к городу. – Когда же вы поймете, что магия требует усилий человеческой души, а построенные благодаря человеческому гению военные машины требуют лишь того, что у нас имеется в достатке: железа, шинозы и дерева! Чьего же войска окажется больше: моего или вашего?

С вытянутыми лицами оборотни вернулись под свод шатров, устрашенные могуществом «Птиц Фойреса» и признавшие их силу. А обстрел все продолжался. Эгусовцам оставалось лишь рыдать и молиться, что наступил конец света, когда им на голову с небес опускалась смерть. Всем стало ясно, что долго это терпеть невозможно. Четыре требушета оказались куда более грозными, чем огромное войско.

* * *

Летописи знают много бессмысленных и жестоких войн, когда за одно неверное решение владыки приходилось расплачиваться целому народу. Поэтому Гусааб прекрасно понимал, к чему приведет появление «Птиц Фойреса», но до последнего рассчитывал на сдачу города. Еще теплилась надежда, что кровавые реки не утопят эту зажатую в скалах сокровищницу, полную не только золота и серебра, но и мудрых книг, преданий, а также самих носителей мудрости, находящихся сейчас под гнетом.