Часть первая. Деревянный корабль

— Грузовая палуба по-прежнему опечатана. — Он поднял откидную дверцу надстройки на письменном столе, включил аппараты, напялил на голову хомутик с наушниками. — Я жду приказа капитана, чтобы вызвать помощь, — сказал резко. — Мои аппараты могут вскоре оказаться под водой.

Он выпроводил Густава.

Жених Эллены доложил капитану:

— Суперкарго ждет от вас приказа, который дал бы ему полномочия вызвать помощь.

— В трюме вода! — возмутился Вальдемар Штрунк. — Мы должны позаботиться о грузе. Нужно срочно предпринять что-то в кормовой части.

— Грузовой отсек останется опечатанным, — сказал Густав. — Суперкарго отказывается открыть доступ туда.

— Этот человек не в своем уме, — сказал Вальдемар Штрунк. — В таком случае мы потеряем судно.

Он хотел сам спуститься к Георгу Лауфферу. Но тут к нему подошел вахтенный офицер.

— Капитан, — сказал он, — ситуация быстро меняется. На корме, вероятно, случилась авария. Кормовая часть уходит под воду. У нас в запасе не больше четверти часа. Пора рассаживаться по шлюпкам.

Густав, который тоже услышал это сообщение, сломя голову кинулся обратно, к каюте суперкарго. Крикнул с порога:

— Телеграфируйте! Иначе будет поздно. Через две минуты вы должны быть на палубе.

Георг Лауффер опустил откидную крышку.

— Я уже это сделал, — сказал очень тихо.

Густав вышел в коридор. Суперкарго с треском захлопнул за собой дверь и, как слепой, поплелся, хватаясь за стены, наверх.

Вальдемар Штрунк, очевидно, пока не решился отдать приказ о спуске на воду шлюпок. Увидев Георга Лауффера, он сразу начал его убеждать, что в трюм надо пустить плотника. Клеменс Фитте (успевший надеть штаны) стоял рядом, готовый выполнить даже самое опасное поручение.

Георг Лауффер устало качнул головой, выражая запрет.

— Но это мой корабль! — крикнул капитан.

— За груз несу ответственность я, — сказал Георг Лауффер.

Этот спор тоже закончился внезапно. Подошел седовласый парусный мастер. Губы и руки у него тряслись. Он сказал на плохом английском, что в парусную каюту проникла вода. Показал на свои щиколотки, давая понять, как высоко она уже поднялась.

Вальдемар Штрунк не стал больше медлить. Приказ: «По шлюпкам!» Вахтенный офицер повторил эти слова так, чтобы они разнеслись по всей палубе. Сразу вслед за тем указание: «Ничего больше не спасать».

Пауль Клык, собиравшийся спуститься через надстройку в чрево корабля, опять столкнулся со вторым штурманом. Офицер ударил упрямца кулаком в лицо. Кок качнулся назад, потом покорно побрел на корму, чтобы сесть в шлюпку, к которой был приписан.

Капитан, жених Эллены и первый штурман все еще оставались на палубе.

— У вас при себе корабельные бумаги? — спросил первый штурман.

— Нет, — ответил Вальдемар Штрунк, — мне они ни к чему.

Офицер недоумевающе взглянул на него. Потом спустился в шлюпку, которой ему предстояло командовать.

Вальдемар Штрунк потащил Густава наискось через палубу, с последним требованием: чтобы тот постарался спастись. Шлюпочные маневры прошли без осложнений. Когда три шлюпки уже плыли по морю, отделившись от корабля, была спущена на воду последняя, которой командовал капитан.

* * *

Первое осознанное впечатление Густава относилось к его соседям по спасательной шлюпке. Трое матросов со светлыми, почти бесцветными лицами и трое — до неузнаваемости преображенные масками из капающего дегтя. Рядом с Густавом сидит плотник (теперь в штанах, насквозь мокрых). За ними — второй штурман. Впереди, втиснутый между матросами, в наброшенном на плечи тонком пальто, — суперкарго. Лицо — опять желтое и окаменевшее. Бескровные губы. Хоть он и дышит… Но к жизни больше не стремится, а смерти еще не хочет. Над ним тяготеет проклятие…

Потом взгляд Густав перенесся на тонущий корабль. Казалось, невообразимые силы обхватили эту громадину сзади и тянут вниз. Последняя борьба между стремлением удержаться на плаву и погружением в воду происходила медленно. Это напоминало праздничное действо. На сей раз Уничтожение, похоже, отказалось от презренной спешки в последний и решающий миг. С каждой истекающей минутой кормовая часть судна все глубже ввинчивалась в воду. А нос приподнимался. Уже показалась светлая зелень корродированных морской водой медных пластин, покрывавших корпус корабля ниже ватерлинии, — так умирающая рыба показывает свое брюхо цвета слоновой кости. Этот процесс был исполнен волшебного, неземного напряжения. Последние мгновения гибнущего леса… Гордому творению старого Лайонела Эскотта Макфи предстояло отрешиться ото всего. Жених Эллены уже не владел собой. Он ждал в эту крайне мучительную для него минуту, что причиненное им зло получит, хотя бы отчасти, оправдание. Что распахнется какая-то дверь, из нее выйдет владелец корабля, неся на руках Эллену. Что, на краю этой последней возможности, смерть девушки будет отменена…