Часть первая. Деревянный корабль

Море, о котором я заговорил с самого начала, — колыбель удачных притч и учебник для тех несчастливцев, что не умеют читать письмена собственного тела. Море подлежит изменениям и случайностям, как и всё на свете. Оно оказывается вовлеченным в потоки, по отношению к нему посторонние. В вихри клокочущих ветров, в обрушения разверзшихся небесных хлябей. Море морщится из-за сил притяжения, накатывает на берега и вновь отступает в ритме раскачивающегося маятника. Оно смиренно и никого не судит, несет на спине все надежно построенные суда; не спрашивая, служат ли они для добрых или для дурных дел. Волнение — его внутреннее свойство, а не то, что вспыхивает случайно. Времена года влияют на затененность морской воды. Ночи омрачают зелень волн, делая ее непрозрачной. Туман превращает поверхность моря в пространство без границ.

Море — покров над безднами, куда нас не пускают, чтобы еще сохранялось живое, не разрушенное рабским человечьим трудом. Море приспосабливается к великим нуждам растущего. Оно — родина движения. Рыбы и плавучий лес устремляются сквозь субстанцию воды к своим целям. В бухтах любви, предназначенных для священных событий, жидкое белеет от семени рыб. Человек на корабле, между двумя кусками твердой земли, — один на один со своей кровью; кровь отмывает воздух^{121}. Утешение — плыть над безднами, прикрывшими себя. Мыслей, которые посещают нас на берегу, окатываемом волнами, много. Но аккорд с небес не дает нам понять, послан ли он на горе, или на радость.

1-й музыкальный фрагмент. Интродукция. Maestoso-Andante.

МАРИЕНКИРХЕ / ЛЕКТОРИУМ^{122}

Появляются старый тощий Косарь (атмосферная смерть)^{123} и дьявольский Докладчик. Косарь носит серебряную маску-череп, которая на выпуклостях и по краям блестит, углубления же на ней — матовые, словно присыпанные серым пеплом. Он закутан в серую струящуюся пелену. Кисти рук и ступни — серебряные. У него патетические жесты, очень спокойные и величественные. Докладчик прикрыл лицо тускло-золотой маской^{124}, которая кажется выщербленной и зернистой, как старинная чеканная чаша; выпуклости и края ярко блестят. Он по-обезьяньи присаживается на корточки, свесив длинные руки. Его движения угловато-поспешны, но часто он надолго застывает в преувеличенно аффектированной позе. Кисти рук и ступни у него тускло-золотые. Он закутан в тяжелую землисто-бурую пелену.

Косарь:

Сюда послал меня Бог —

посадить искрящийся мрак

в Саду Света, светлей чтоб тянулись

к светлому небу листья и крона

вековечного Древа миров^{125}.

Но я добрался до края времени,

мною созданного, меня несшего^{126}, и жду:

кто послал меня из отрешенности,

опять призовет к себе

и воткет, лишив облика,

в трепетную тишину,

из которой я когда-то возник.

Докладчик:

Вы, люди, покоитесь в теплой глупости^{127};

тук земли принадлежал вам^{128}.

Но вы выпали из ее лона и замерзли, обретая познания.

Вы как младенец, плохо спеленутый.

Косарь:

Пока я ждал, мною овладело желание

посетовать, что деяния мои иссякают.

Ибо черные лучи не несут меня больше

вниз, в те глубины,

где готовил я изменения.

Докладчик:

В ветошь плохих времен перепеленали вас, люди;

но вы утешали себя говорением:

увидим, дескать, и лучшие времена —

тучные годы дешевой жизни.

Ибо поток перемен непрерывен…

Но он несет с собой уничтожение.

Косарь:

С меня струились потоки

трусливой крови,

когда я проходил по Земле.

За мной тянулся шлейф

враждебных оледенений, размалывая

еще не рожденную жизнь.

Докладчик:

Природа же взращивала новые урожаи.

И… грызунов, которые их пожирают.

Косарь:

Гроздья ночи,

льдистые виноградины тьмы

свисают с моих треснувших плеч.

Я швырял бури — как вырванные с корнем

гигантские деревья, шумящие листвой

затяжных дождей, — на эту землю.

Докладчик:

Вы же, люди, меж тем стали циниками — поскольку

первый достойный поступок не пошел вам на пользу^{129}.

Косарь:

Из утробы всякого речного истока,

из разверстых пастей горных ключей,

из каждой сочащейся раны Земли

я вырывался, чтобы, шумя в ущельях

и наполняя впадины текучей погибелью,

глотая по пути отчаянные жесты тонущих,

влиться в смертельный хоровод морей.

Докладчик:

Вы же, люди, друг другу тем временем