Частичка тебя. Мое счастье

Это наверняка не к нам. Подо мной живет оперная дива на пенсии – она регулярно делает вид, что у неё сердечный приступ. Это, наверное, к ней.

На всякий случай – дергаюсь в машину за забытым телефоном, но пропущенных нет. Нет!

Она бы позвонила.

Позвонила бы?!

После сегодняшнего скандала – сам себе не верю. Будто стало очевидно, что беременность Юлы – это почему-то история только для неё. И меня она в неё вписывать не собирается. Странно для тех, кто планирует свадьбу.

Шагаю к подъезду торопливо, чуть сам из своего тела не выскакивая. На Юлю наталкиваюсь уже в самых дверях. Бледную-бледную. Опирающуюся на плечо медсестры.

Воздух в легких заканчивается.

– Юль… – ловлю её за плечи, стискиваю, – что…

– Кровотечение, – её голос звучит глухо, напуганно и обвиняюще, – я уснула, проснулась от спазма. Вызвала…

– Быстрей, быстрей, мамочка, – поторапливает медсестра, одаривая меня неприязненным взглядом, – в вашей ситуации каждая секунда на счету. В машину.

– Я – отец, – выдыхаю лихорадочно, обращаясь к медичке, – с вами можно?

– Мест нет, – почему-то мне мерещится враждебность в голосе медсестры, – у нас карантин. Пассажиров не возим. Будьте на телефоне, папаша.

Все происходит просто молниеносно.

Вот эти минуты – холодные как лед, омерзительно острые, рассекающие плоть аж до костей, окатывают меня с головы до ног, промораживая насквозь. Я остаюсь в пустом дворе, смотрю в прострации в темную арку дома. Уже пустую. Скорая уже далеко…

Квартира, в которую я поднимаюсь, пуста. Темна. Высасывает душу, стоит только в неё пройти.

А я зачем-то все-таки прохожу. До комнаты Юлы.

Ноги подгибаются уже на пороге. Пятно крови на простыне видно отсюда. Просто огромное.

Нет. Нет. Нет.

Только не снова…

И все сразу начинает казаться таким дерьмовым. Отвратительным. Ну зачем. Зачем я отпустил её домой? Жаловалась на недомогание? Нужно было сразу ко врачу! С её-то рисками!

Еще не конец. Это может быть не конец. Это может быть просто кровотечение. Да – опасно, но бывает и…

Я начинаю ей звонить, просто чтобы не думать. Потому что в мыслях – там уже даже не пожар, там ядерный апокалипсис и все к нему прилагающиеся токсические последствия.

Разумеется – не отвечает.

Но ведь когда-то должна. Должна!

Три часа – нет ответа.

Пять часов – нет ответа.

Семь часов – долгожданная вибрация СМС в телефоне. От неё.

“Врач зафиксировал выкидыш”.

Ну вот и все. Я на этом заканчиваюсь.

А чего ты собственно ждал, Ольшанский? Чуда?

Все мог понять еще с прошлого раза.

10. Энджи

– Мне сказали, что в последние дни вы стали тревожнее, Анжела.

Пытливый взгляд моего психолога задумчиво скользит по моему лицу.

– Может быть, немного, – я кривлю душой. Уже несколько дней после визита Димы я действительно ощущаю себя тревожно. Плохо сплю. Запираюсь на ночь на ключ. Мысленно благодарю Тимирязева, что сподобился подарить мне такое роскошество. В общей палате не позапираешься. А значит, даже тот неровный, полный невнятных кошмаров сон был бы мне недоступен.

– У этого есть определенные причины?

В первую секунду, конечно, хочется ответить прямо.

Да, доктор, есть!

Мой бывший жених признался, что его раньше преследовала девушка, которая сейчас является моей коллегой.

И я искренне предполагаю, что она недавно покушалась на мою жизнь, или может – здоровье, а может – просто хотела сделать мне гадость. В любом случае, эта гадость не была для меня безопасной.

Вот только…

У меня нет никаких доказательств.

Одни только вспыхнувшие глаза Димы при озвученном мной имени – не доказательство.

Её никто не видел там в конюшне. И на камерах ничего не удалось разглядеть.

Поэтому для психолога я озвучиваю другое.

– Я ведь говорила вам, что уже теряла ребенка. В последнее время я стала сильнее бояться, что это произойдет снова.

– Снова произойдет что?

Психолог снова втягивает меня в диалог. Заставляет придумывать страхи, которые ни разу не близки к тому, что пугает меня сейчас, и будто бы даже чувствует, что я отвечаю на её вопросы для галочки.

А ближе к концу нашей встречи задает вопрос.

– Ну, а что ты можешь сделать, чтобы с тобой ничего не случилось?

– Могу не садиться ни в одну машину до момента родов? – фыркаю, а на самом деле задумываюсь.

И вправду. Что я могу сделать?

Чем я могу себя защитить?

Запертая дверь палаты – это, конечно, хорошо, но почему бы не предпринять больше активных мер к тому, чтобы максимально обезопасить себя от новых посягательств непредсказуемой психопатки?

Первое, что я делаю – нахожу визитку следователя. Того самого, что приходил ко мне в компании Ольшанского и Тимирязева. Слушаю гудки, а в параллель с этим – собственные мысли, что он даже меня слушать не будет.

Гудок. Гудок. Гудок.

Ну, точно не будет, это же даже мне кажется лютым бредом.

– Оперуполномоченный Назаров слушает… – слышу я заученную уставную формулировку. Голос своего сержанта узнаю не сразу и даже теряюсь в первую секунду, а потом заставляю себя собраться с мыслями.