Частичка тебя. Мое счастье

После феерического разочарования с Тимирязевым, я не хочу спешить. В конце концов, я очень давно живу сама с собой. И именно сама для себя я хотела ребенка. Возможно, мужчине нету места в моем уравнении жизни.

По крайней мере, сейчас только наедине с собой я ощущаю себя спокойно.

– Я хочу хорошенько обдумать твое предложение, Дим, – озвучиваю свое решение.

Не сказать, что ему нравится мое решение. Но он кивает. Он слышит то, что я сказала. Неожиданно для себя понимаю, что очень от этого отвыкла.

– Анжелочка, знакомься, это – Лидочка.

Лидочкой оказывается восьми или девятилетняя деваха, вышедшая вслед за Ангелиной и держащаяся за её юбку. Чуть полноватая, с высоким лбом и серыми глазами. Русые волосы заплетены в две тонкие косички с синими бантами.

– Привет, – останавливаюсь в паре шагов от двери, выпускаю из рук ручку чемодана. Берга удалось спровадить до двери, и слава богу. В моей жизни сейчас не хватает понятливых мужчин.

О том, что тетя взяла будущую приемную дочь на выходные – я знала заранее. Это даже согласовали со мной. И я была не против. Чему тут противиться-то? Тем более вопрос с продажей квартиры более-менее утрясен.

Все что и нужно – получить уже наконец соглашение от Рафарма и...

– А мы готовим блины, – заговорщическим тоном сознается тетя, – Ваня приедет через час, Лида хочет его угостить.

– Классно, значит, будет много гостей, – киваю со слегка напускным энтузиазмом.

Сначала кажется, что я хочу побыть одна и в своей спальне. Соскучилась по своему личному пространству. А потом вдруг понимаю, что сижу в кухне и с удовольствием наблюдаю, как тетя без спешки показывает Лиде, как замешивать тесто для блинов.

Та косится на меня, немного нервно, но все же идея игры с продуктами завораживает её сильнее.

– Хочешь, узнаем, насколько умелый ты повар? – подначивает Ангелина.

– Хочу, хочу, – Лида улыбается щербатой, но все равно очаровательной улыбкой.

– Тогда закрой глаза.

Лида послушно жмурит глазки, даже рукой их закрывает, чтобы всех убедить. Ангелина же черпает столовой ложкой муку из пакета и стыкует её со свободной девичьей ладошкой.

– Что это такое? – спрашивает моя тетя, а Лида тыкает пальчиком, пробуя муку на ощупь. – Может быть, сахар?

– Нет, нет, – девочка болтает головой, – мягкое.

– Соль? Сода?

Снова мимо.

– Мука, мука, – Лида выглядывает из-под локтя, понимает, что угадала, и заливается счастливым смехом.

Казалось бы, ерунда, но у Ангелины искренней гордостью лучатся глаза.

– Полгода назад она почти не говорила, – тетя рассказывает украдкой, когда Лида убегает мыть руки после теста, – мы с Ваней примерно тогда начали брать её по выходным, – психолог говорит, у нас большие подвижки.

– Восхищаюсь твоим мужеством, – тихо откликаюсь, – все-таки тебе будет непросто.

– Вырастить человека – всегда непросто, – тетя пожимает плечами, – тут было абсолютно неважно, Анжи. В нашем случае все решила какая-то пара секунд. В том детском доме, куда мы с Ваней пришли, там разные дети были. И помладше, и поздоровее… Просто Лида… Была самая потерянная. Сидела в уголочке. Я просто не смогла пройти мимо.

Так странно. Странно понимать, что моя холодная, скупая на эмоции тетя может вот так вот сиять и с настоящим удовольствием учить вернувшуюся из ванной малявку заливать блины на сковородку.

А потом явившийся на пятнадцать минут раньше Иван Александрович – будет учить Лиду – и меня заодно – переворачивать блины, подбрасывая их над сковородкой. Навык практический и ужасно сложный!

– У меня просто нет столько силы, – сдаюсь наконец, присоединяясь к Лиде.

– Дело не в силе, девочка, а в движении кисти, – Иван Александрович прячет в густых усах усмешку.

Ну-да, ну-да, все солдафоны висящие на турниках по три часа так говорят.

До серьезных разговоров у нас с тетей и дядей доходит только после того, как Лида укладывается в бывшей маминой комнате. Точнее, после того, как Ангелина остается с Лидой, чтобы прочитать ей простенькую вариацию Аладдина на диснеевский манер, а мы с дядей – сидим в коридоре и подслушиваем.

– Что там с разрешением на продажу твоей квартиры? – шепотом спрашивает Иван Александрович. – Тебе отказали или?...

– Я не знаю, – сознаюсь честно. Вообще-то я надеялась быстро получить ответ, но Рафарм не спешил мне отвечать. У них на это был официально заявлен целый календарный месяц, и это не отличалось от законодательной нормы.

Может, ответ был, но его просто взяли и потеряли?

Или просто я зря позвонила Ярославу, и он решил напоследок потрепать мне нервы покрепче?

Теперь уже сложно сказать точно.

– До крайнего срока осталась всего неделя, – сообщаю тихо.

– Хорошо, – Иван Александрович кивает, – сообщи нам сразу же, пожалуйста. У меня, конечно, есть пара запасных вариантов на всякий случай, но они настолько сырые, что прибегать к ним не хочется.

Ох.

Мне тоже не хочется, чтобы дяде с тетей пришлось прибегать к этим своим запасным вариантом.

Я уже сама поняла, что предложенный ими вариант – очень хорош, особенно для меня, желающей сменить в своей жизни абсолютно все, чтобы ни одна психопатка меня больше не разыскала.