Частичка тебя. Мое счастье

Это точно он, даже несмотря на то, что за то время, что я его не видела – он остригся почти под ноль, срезав осветленные волосы и перейдя на брутальный темный ежик.

Стало даже хуже, на самом деле. Раньше он выглядел слегка по-голливудски, этаким Кеном, если бы существовал такой вариант – “глава корпорации, близкий к криминальному миру”. Избавившись от светлых волос, Козырь вдруг резко стал похож на ястреба. Охотящегося при свете дня. И горе тому, кого эти темные глаза сочтут подходящей жертвой.

И плевать, что он в банальном белом халате – явно только вышел из душа.

Выровнять дыхание мне удается не с первого раза. С учетом того, как именно мы расходились – точнее, как именно он меня увольнял и насколько долго я разбиралась с последствиями этого увольнения, то ничего удивительного, что мое сердце застревает ровнехонько поперек горла.

Зачем он здесь?

Никогда он не проявлял особого интереса к конному спорту. Люди его уровня предпочитают любому общественному клубу отдых на каком-нибудь уединенном личном острове где-нибудь на Гавайях. А даже если и опускаются до конных клубов – фрахтуют их целиком, чтобы никто не мешал.

– Что, даже не поздороваешься? – Козырь тем временем спускается, усаживается у основания лестницы, продолжая глядеть на меня сверху вниз.

Он прекрасно осознает, в каком я сейчас нахожусь состоянии. И вполне осознанно меня троллит, потому что может.

– Д-добрый день, – вымученно улыбаюсь, – вы хотели видеть администратора. Я пришла.

Никогда не думала, что придется себе напоминать про этику общения с клиентом. Но случай на самом деле – исключительный.

– А ты здесь администратор? – напоказ удивляется Козырь, особо не напрягая свои актерские таланты. – Надо же, какое откровение!

Вдох-выдох.

Сжимаю переносицу, приводя мысли в порядок.

– Вы ведь знали, – тихо произношу, скорее для себя, – знали, и потому послали Михаила Петровича.

– Потому что нахрен мне не сдался ваш Михаил Петрович, – Козырь дарит мне мягкую, как гранитная глыба, улыбку, – а вот ты… Ты мне сдалась, Морозова. И тот отважный портняжка, что тебя на работу взял. Но ему я потом в его умные и честные глаза посмотрю.

– Не надо, пожалуйста, – прошу отчаянно, почти умоляю, – это было большое одолжение с его стороны. Я больше не хочу никого подставлять.

– Не хочешь? – Козырь иронично кривит губы. – Давно?

– Давно, – произношу тихо, – никогда особо не хотела. Интриги – не мой вид спорта.

– И тем не менее, у тебя по ним медаль, – педантично напоминает Козырь, – по интригам – бронзовая, по предательствам – серебряная.

Что ж, заслуженные оплеухи. И их я вынесу спокойно. Пусть.

– Вы хотели оформить жалобу на сервис? – спрашиваю, не поднимая глаз. – Или это все-таки личное между мной и вами?

– Оба раза мимо, – равнодушно роняет Козырь, а затем неторопливо вытягивает из кармана сложенную вчетверо бумажку. Разворачивает. Это – мое прошение о смене залога. То самое, без которого я заложенную квартиру продать не смогу.

– Ну что, – ехидно щурится, – что будешь делать, чтобы я его подписал?

Вопрос выбивает меня из колеи.

А что…

Что тут особо сделаешь?

Он ведь наверняка уже принял решение. И оно, судя по тону нашего с ним общения, явно не в мою пользу. И приехав сюда, он просто развлекается, напоминая мне, что мое место – где-то в районе помойки. Не думала, что Козырь настолько мелочный. Хотя… Он точно из тех, что припомнит тебе даже мелкую соринку на блестящей репутации. А у меня – не мелкая соринка.

Я не успеваю найтись с ответом.

Без особого стука, торопливым шагом в прихожую именно в эту минуту влетает Ник. Смотрит на меня. Резко разворачивается к Козырю.

– Эд, я ведь просил, – с усталым упреком произносит.

Просил?! А можно узнать о чем?

14. Энджи

Первый раз в моей жизни меня просто берут почти что за шкирку – ну ладно, пусть за плечо, все равно – это возмутительно, брать меня за плечо и чуть ли не силком выпихивать на улицу.

И ведь хватает же – и силы, и бесцеремонности.

Поневоле ощутишь себя провинившимся котенком, которого взяли и бесцеремонно вышвырнули на мороз. Типа “А надо было к лотку приучаться вовремя”.

– Я, между прочим, по жалобе пришла, – выдыхаю в последний момент, уже на крыльце, почти уперевшись спиной в перила

– Не волнуйся, я приму все его жалобы, – улыбка у Ольшанского выходит на диво дерзкой. Будто вот в эту секунду, здесь и сейчас, он не боится даже Козыря.

Даже Козыря…

Потрясающе.

Я-то его до трясучки боюсь.

Настолько, что даже замираю у двери, с повисшей в паре сантиметров от удара в неё рукой.

А если… Если Ник увидел? Увидел мое вчерашнее сообщение.

Потому что Козырь, здесь и сейчас, да еще и с моим прошением – это слишком необычное совпадение.

Но…

Эдуард Козырь не станет подрываться черт пойми куда ради какой-то там меня. Разве что у него дела с Ником? Ну, да, Ольшанский ведь не в черном списке, у них могут быть дела. Хотя… Нет, масштаб у Козыря всяко не такой, да и каким макаром могут пересечься владелец фармацевтического концерна и директор конного клуба?

– Кхм…