Частичка тебя. Мое счастье

Вот только в этом вопросе все зависит совсем не от меня.

Так, стоп, я не буду сейчас загоняться на эту тему. А что я буду делать?

Ну, можно Ольшанскому ответить на его вопросы, для разнообразия. Может, если я буду ему отвечать, он не будет засыпать меня ими настолько в переизбытке?

Ухожу в свою комнату, открываю “Вайбер”. Любуюсь на счетчик непрочитанных сообщений от Ника, на котором уже совсем не “15”, а “24”.

Господи, и когда он успел?

Что он там писал?

Разоблачение меня как ветреной женщины?

Нет, это все еще куча вопросов – как я себя чувствую, добралась ли до дома и жива ли вообще?

“Все со мной нормально. Ужинала”, – отбиваюсь. И очень надеюсь, что на этом эта беседа закончится.

Куда там.

Внизу открытого диалога появляются перемигивающиеся три точечки и не оставляющее ни единого шанса на двойное прочтение резолюция:

“Абонент набирает сообщение”.

Шел бы ты спать, абонент! Дал бы мне хоть глоток воздуха без тебя. Завтра ведь уже увидимся. Успеешь и на работе напиться моей кровушки.

– С кем ты добиралась? – прилетает мне.

– С мужчиной, – отбиваюсь и скидываю фотку рук Берга на руле, для достоверности, – тяжести не поднимала, пешком не ходила, взасос не целовалась. Еще вопросы?

Зачем я вообще написала эту чушь, про “не целовалась”?

Ну, не будет же он меня и вправду ревновать из-за этой дури.

Нет, но как хотелось бы…

Он снова строчит сообщение, но в этот раз – неожиданно долго.

– Ты можешь попросить меня о помощи по любому вопросу, – ответ оказывается короче, чем я ожидала, – мне совсем не сложно тебе помочь.

Вот сколько раз ему повторять? Вот сколько?

Да и потом, чем он мне может сейчас помочь?

Жениться на мне и содержать? Сам же понимает, что я слишком гордая для подобных “жестов помощи”?

– Сможешь помочь убедить Козыря подписать соглашение на продажу моей квартиры?

Только ткнув в кнопку “Отправить” я понимаю, что действительно набрала это сообщение. До того эта мысль упрямо билась в моей черепной коробке и не желала отпускать.

Господи, Андж, ну и дура!

Удалить, да, быстро удалить! Пока не просмотрено, не прочитано. Удалить для всех – разумеется.

Только увидев плашку “сообщение удалено” – успокаиваюсь. Ну и ладно. Ну и хорошо. Еще чего не хватало, чтобы Ольшанский и на эту территорию у меня залез.

Добрый дядя, лечащий врач, выписывал меня из клиники в пятницу. Наверное, предполагал, наивный, что у меня будет еще два дня на то, чтобы отдохнуть перед тем, как нырять в рабочие будни. Наивный. Я не стала рассказывать ему, что у работников сферы обслуживающего труда суббота с воскресеньем – самая жаркая пора. Даже сейчас, когда далек сезон, разница между буднями и выходными отчетливо очевидна.

По будням приезжают фотографы или мажористые мальчики, которые только и рады, что по клубу не слоняются толпами простые люди. А вот выходные – время отдыхать с семьями, на природе. Устроить осенний пикничок…

Сама бы устроила, если бы не необходимость быть к девяти утра на рабочем месте, дабы осознать, насколько огромный кавардак организовался в мое отсутствие.

Личный водитель – это зло. Зло настолько беспощадное, что в него ужасно просто взять и влюбиться. У меня еще есть целых полчаса на сон! Это ли не самый потрясающий факт всех времен и народов?

Приехавшего за мной юношу я не знаю – взяли без меня. А вот он обо мне знает – и отчетливо нервничает, когда я падаю на заднее сиденье.

– Я выехал вовремя, – зачем-то начинает оправдываться, – просто застрял на выезде с шоссе. Простите.

– Бог простит, а я – лишаю премий, – флегматично откликаюсь, но тут же спохватываюсь, что мое чувство юмора не будет оценено по достоинству, – но давайте договоримся, что мы не будем портить наши высокие отношения оправданиями из-за опоздания на десять секунд. Дороги у нас веселые, я и сама в курсе. Именно поэтому давайте мы с вами стартуем уже наконец. А то не успеем.

– Да-да, – водитель спохватывается, и вдавливает наконец педаль газа. А я – расстегиваю куртку – в машине жарко.

Да-да, Ольшанского куртку.

Заставить его её забрать мне не удалось. Он будто вообще не слышал ни единой из десятка озвученных мной просьб. А у самой отнести до помойки… Рука не поднялась, хотелка так и не собралась с силами.

В конце концов, я решила, что это мне компенсация морального ущерба. Больше ничего не приму, но к куртке я уже как-то привыкла.

– Я, кстати, Миша, – напоминает о себе общительный водитель.

– Очень приятно, Анжела Леонидовна, – откликаюсь на автомате.

Сама уже умом в делах, пытаюсь договориться с самой собой. Вернулась неясная тревога, которая отступила в клинике при имевшейся возможности чуть что дергать первоклассного психотерапевта и изливаться ему многословно своими тревогами.

Но мне нечего сейчас бояться.

Юлю заочно уволили по статье, да и не сунется она сейчас в клуб.

Она настолько откровенно сорвалась, скрываясь от преследования, что об этом догадались все, даже самые непрошибаемые.

И это хорошо.