Частные лица. Биографии поэтов, рассказанные ими самими. Часть вторая

КУДРЯВЦЕВ. У этого был ряд причин. Израиль был не маленький и не большой, он был растущим русским. Соответственно, нужны были инструменты общения с ним. К этим инструментам было два требования: первое – они должны были видеть свою перспективу в Израиле, второе – они должны были хорошо владеть русским языком. У этой потребности появлялись институции. В частности появлялась первая максвелловская газета на русском языке, созданная не по эмигрантским лекалам, а по-настоящему, бывшая дочкой крупной израильской газеты «Время». Потом ее переименовали в «Вести». И всякие большие люди русской эмиграции типа Эдуарда Кузнецова были естественным инструментом для решения этой проблемы, для построения коммуникаций в огромном растущем обществе. Им нужны были молодые люди, готовые говорить по-русски, готовые при этом не отказываться от иврита или наоборот. Так мы с Антоном и Арканом оказались в газете.

ГОРАЛИК. Ты в 1991-м первый раз приехал обратно? В смысле начал кататься туда-сюда.

КУДРЯВЦЕВ. Да. Казалось, что это какая-то странная заграница. Во-первых, я приезжал в Москву, а не в Ленинград. А Москвы я до эмиграции не знал, поэтому у меня никогда не было ощущения, что я возвращаюсь, всегда было ощущение, что езжу смотреть на что-то, что я должен не узнавать, а понимать, но сам я – израильтянин, я в иностранной поездке. Но больше, чем на 10 дней, я никогда не приезжал, нужно было работать.

ГОРАЛИК. Чем ты тогда занимался еще?

КУДРЯВЦЕВ. Тогда в нашу жизнь тотально пришли компьютеры. Начался первый хайтек-бум. В связи с тем что я еще со школы был отличником по специальности «секретарь-машинистка», я устроился в какое-то русское издательство, где платили познаково, с дикой скоростью набирал тексты. На эти деньги я купил себе компьютер. Тут вернулся из России Носик, и мы стали заниматься разного рода мелким предпринимательством. Мелким по меркам хайтека, но разнообразным. Мы работали с компаниями, которые что-то издавали, потом, уже ближе к 1995 году, стали заниматься версткой сайтов и вошли в компанию, которая делала сайты для русских предпринимателей, потому что была простая HTML-верстка, которую тогда никто не знал, а мы ее как-то охватили. И потом я в какой-то момент создал свою компанию, которая занималась мультимедиа-продакшном, и мы даже получили заказ от города сделать диск «Иерусалим 3000». К трехтысячелетию Иерусалима мы делали мультимедийный сидиром, была целая отрасль, которая позволяла мне осуществить все детские мечты: снимали видео, что-то программировали, рисовали интерфейс и всякое такое. И параллельно мы создали компанию, которая положила начало IP-телефонии. Это было придумано прямо на бумаге. Уже появились первые говорилки. Была компания «Вокалтек». Это было первым подобием «Скайпа». И в какую-то минуту нам показалось, что вот люди говорят, и это бесплатно, но только с компьютера на компьютер, а почему нельзя переправить это в какой-то редкий компьютер в России, и там подключить к этому обычную телефонную линию, то есть сигнал международный идет бесплатно практически по интернету, а дальше мы уже выводим в городскую сеть. Первые образцы были сделаны ужасно смешно. Телефонную трубку в Питере прикручивали к компьютеру. Но это позволяло тысячам людей бесплатно говорить с Россией, то есть не бесплатно, они платили за это две копеечки, и вот так была придумана IP-телефония. Потом появились специальные шлюзы и сервера. Это была первая попытка выхода на очень большие деньги. Я рано ушел из этой компании, но она в 1997 году была продана почти за 30 миллионов долларов.

ГОРАЛИК. Ты звучишь, как человек, который вообще ничего не боялся. Не боялся не в смысле физическом, а в смысле неуспеха, неудач, провала.

КУДРЯВЦЕВ. Потому что я тогда об этом не думал. Боишься же что-то потерять, а у меня ничего не было. Даже не боишься облажаться, потому что понятно, что ты уже облажался. Когда мы привязывали телефонную трубку к компьютеру, было понятно, что мы идиоты, потому что не идиоты позвонят по телефону. А для идиотов, в том смысле что для неудачников, у которых нет денег, таких же, как мы, которым надо куда-то звонить, это был азарт. Никакой стратегии не было, никто не собирался строить мировую корпорацию. Как только мне принесли пару сотен тысяч, я из этой компании ушел, а друзья, которые там остались, были более дальновидные, но тоже продали ее довольно быстро. Никто не пытался быть стратегом ни в чем.

ГОРАЛИК. Это то, чем поражают истории про 1990-е: люди брались за вещи здесь и сейчас, а дальше – будь, что будет.

КУДРЯВЦЕВ. Но только те из них, кто в какой-то момент понимал, что оппортунизм должен смениться на стратегию, собственно говоря, и стали по-настоящему успешными.

ГОРАЛИК. Или те, кто терпел, выдерживал эти первые предложения, дожидаясь вторых, третьих и пятых?..

КУДРЯВЦЕВ. Нет, те просто становились богатыми. А эти становились по-настоящему игроками. То же самое происходило в тот момент в России. Не все продавали джинсы, но многие, и только Фридман, скажем, построил Альфа-банк.