Частные лица. Биографии поэтов, рассказанные ими самими. Часть вторая

В том году происходили разные события. Никому ничего не сказав, исчез Август, мой генератор поэтического вдохновения. Я уж думал, что его нет в живых, но потом он отозвался – уехал на несколько лет к своей старушке маме на Кубань, чтоб ухаживать за нею. В том же году – смерть Бродского, которому я перед этим писал письмо, ответа, конечно, так и не получил, потому что ему, видимо, было не до того. Много всякого было. Но главное – возникло ощущение: страус жил головой в песке, его это устраивало, а потом как-то вдруг пришло понимание, что задница торчит и все остальное видно. То есть поэзия перестала быть главным смыслом жизни. Причем это было неосознанно, просто это ощущение росло-росло-росло… Как растет зерно в земле – неприметно, но с каждым днем росток все ближе к свету, к поверхности.

К этому времени я уже давно не работал в театре, работал в одной строительной фирме, в которой заработал себе квартиру. В этом 1996 году я крестился-таки. Причем это тоже было спонтанно – это я сейчас понимаю, что Господь вел, ненавязчиво, но неуклонно… К тому времени и та фирма, в которой я работал, тоже закрылась, меня сократили, и я уже работал корреспондентом в районной газете. Как мне не хотелось в газету! Как в книге Иова: «До чего не хотела коснуться душа моя…» А куда деваться, чем-то зарабатывать надо было. И я пришел проситься в местную газету. Она называется «Власть труда», существует с 1924 года, выходит на город и район, и характер газеты, всю жизнь существовавшей в «красном поясе», легко представить…

ГОРАЛИК. Это было противно?

КРУГЛОВ. Нет, в общем, неплохо, вообще время было хорошее. Хороший коллектив был, веселый. Очень быстро я достиг того, что они стали на меня не дышать и всячески культивировать. Во-первых, я тогда был просто почти единственный сотрудник редакции мужского пола, во-вторых, я добросовестно делал свое дело (не хвастаюсь, констатирую факты), всякий креатив приносил, потому что просто так мне работать неинтересно было. И вот, помню, в августе 1996-го я решил написать разоблачительный материал про Церковь. Откуда у Церкви деньги и все такое. И вот я туда пришел, познакомился со священниками, выспросил, сколько свечки стоят да что и почему, и как-то в следующий приход мне и говорят: «Пойдем, ты же некрещеный, мы тебя окрестим». А душа как раз созрела, видимо… День крещения – 4 августа, на Марию Магдалину. А статью написал-таки, кстати, как я сейчас понимаю, – совершенно идиотскую.

Буквально в скором времени, увидев, что я активно посещаю службы, исповедуюсь и причащаюсь, и узнав, что когда-то в университете я касался языка церковнославян и умею читать на этом языке, мне стали предлагать быть священником. Я тщеславно был этому рад – ума-то не было, знать бы тогда, насколько это нелегкий крест! – но и слишком серьезно не воспринимал… Тем не менее церковные мои руководители были настойчивы, и вот в 1998 году я стал дьяконом, то есть сержантом, а в 1999-м уже был офицером, то есть священником.

ГОРАЛИК. Как быстро.

КРУГЛОВ. Да, в 1990-е годы это было делом довольно обычным.

ГОРАЛИК. Я имею в виду – какая масштабная внутренняя перемена.

КРУГЛОВ. Да, перемена была, она продолжается и по сию пору, но не резкая, органичная – жизнь ведь не кончается… В то время я много читал, открыл целый пласт православной литературы, ранее неизвестной. В порыве неофитства кучу книг удалил на помойку… Там было много лабуды – Рерихи, Блаватская, Папюс и так далее, но много было и хорошего, о чем я потом жалел… И стихи не писались целых восемь лет.

Потом, слава Богу, произошла встреча с книгами отца Александра Меня, владыки Антония Сурожского, о. Шмемана…

Объявился старик Август. В один из приездов он прибежал и сказал: «Старик, сенсация!» Я говорю: «В чем дело?» Он принес газету «Книжное обозрение», которую украл в библиотеке районной. Я подошел, там была маленькая заметочка (не помню чья) про то, что вышла книжка «Снятие Змия со креста», которая в шорт-лист премии Белого тогда вошла, там в предисловии Дима Кузьмин придумал смачную легенду, вот мол Круглов таинственно исчез с литературной сцены, сравнил мое творчество с подземным торфяным пожаром… Я говорю: «Если хочешь, сам ищи, мне она неинтересна». Август нашел ее в интернете. Не знаю, какими путями, у нас тогда никаких компьютеров вообще не было. Поехал на автобусе в соседний Абакан и там завел интернет. А позже я эту книгу выписал по почте, чтобы ему подарить и порадовать, но не успел – она пришла уже после его смерти…