Частные начала в уголовном праве

Именно на этом этапе развития общества и государства особую актуальность приобретает проблема согласия потерпевшего как элемента частного интереса в уголовном праве.

Изначально она рассматривалась в рамках уяснения направленности преступных деяний. Еще во времена существования Римской империи и развития римского права различались преступления публичного и частного характера.

Первые преследовались в порядке уголовного судопроизводства, а вторые – гражданского. В последующем на основе данного разделения в особую группу начали выделять преступления, преследуемые

только по жалобе потерпевшего (дела частного обвинения). Данная классификация получила широкое распространение в научной литературе и в законодательстве ряда государств. В последующем она уточнялась и конкретизировалась.

В частности, Ч. Беккариа в зависимости от направленности преступлений выделял три их разновидности. Некоторые преступления, считал он, «разрушают само общество или вызывают гибель того, кто является его представителем, другие нарушают личную безопасность граждан, посягая на их жизнь, имущество и честь, третьи противоречат тому, что ввиду общественного спокойствия и блага закон предписывает каждому гражданину делать или не делать»[124]. Позднее введенное Беккариа трехчленное деление преступлений получило широкое распространение в отечественной уголовно-правовой науке и легло в основу популярной ныне градации посягательств на преступления против интересов государства, общества и личности.

Анализ эволюции научных представлений об уголовно-правовом значении согласия потерпевшего весьма затруднителен. Это объясняется спорностью или, по крайней мере, слишком большой условностью распределения всего многообразия взглядов на рассматриваемую проблему по определенным группам и направлениям. Сложной видится и периодизация основных этапов развития учения о потерпевшем в государстве, где уголовное законодательство на протяжении всей своей истории игнорировало эту проблему.

Междутем, следуя классической модели периодизации истории российского законодательства, предлагаем выделить следующие периоды развития научных представлений о согласии потерпевшего:

1) дореволюционный период (конец XIX – начало XX в.);

2) советский период (1917—1991 гг.);

3) новейший период развития учения о согласии потерпевшего (конец XX – начало XXI в.).

Следует отметить, что в основу данной классификации положены не только объективные исторические факторы, но и особенности идеологии общества на определенных этапах его развития. Предлагаемая периодизация позволяет не только раскрыть содержание научных позиций, изложенных в хронологическом порядке, но и увидеть социальные и идеологические предпосылки появления и развития тех или иных воззрений на согласие потерпевшего.

На протяжении всей своей истории институт согласия потерпевшего в доктрине отечественного уголовного права находился в прямой зависимости от теоретических воззрений на существо преступных деяний и, в частности, на объект посягательства.

В конце XIX – начале XX в. широкое распространение в России получили теории субъективного права, нормы права и правового блага.

Суть первой концепции (сторонники – Кант, Штюбель, Генке, а в России – В. Д. Спасович, П. Д. Калмыков, Д. А. Дриль, А. Ф. Кистяковский и др.) заключалась в том, что всякое нарушение благ какого-либо лица, совершенное с его согласия, должно оставаться безнаказанным. Школа субъективного права видела в преступном деянии посягательство на субъективные права, а отказ обладателя субъективного права от этого права считала основанием для признания деяния непреступным, игнорируя, таким образом, общественную опасность деяния.

В частности, рассматривая преступление как «посягательство на чье-либо право, охраняемое государством посредством наказания», В. Д. Спасович выводил из этого тезиса два важных заключения: «1) так как право бывает всегда чье-нибудь, а владельцами или субъектами прав могут быть только лица человеческие, единичные или собирательные, то и преступление может быть совершено только против какого-нибудь лица; 2) коль скоро по каким-нибудь причинам государство отнимет от известного права свою защиту, то нарушение его перестанет быть бесправием в отношении отдельной личности»[125].

Обосновывая значимость института согласия потерпевшего на причинение вреда, А. Ф. Кистяковский отмечал, что «объектом преступления может быть, вообще говоря, только человек со всеми правами и учреждениями, которые им как существом общественным, создаются»[126].