Частный детектив. Выпуск 1

Это произошло бы на верхнем этаже пустого дома. Как вы заметили, стены там очень толстые и не пропускают звук. Домовладелец живет далеко внизу и он — самый нелюбопытный человек на всей Калиостро–стрит. Никакой выстрел, особенно из револьвера, приставленного к груди, не будет услышан. Пройдет некоторое время, пока обнаружат труп — это может случиться не раньше утра. А что в это время будет делать Гримо? Убив Флея, он повернет оружие стволом к себе, чтобы нанести себе легкое ранение, пусть даже если пуля застрянет в его теле — вы помните по эпизоду с тремя гробами, что он здоров как бык и чертовски хладнокровен. Револьвер он оставляет Флею. Приложив платок к своей ране и прилепив его пластырем — чтобы в нужную минуту сорвать, он отправляется домой с намерением завершить свой трюк, который должен доказать, что Флей приходил к нему, что Флей стрелял в него, а потом вернулся на Калиостро–стрит и застрелился из того же револьвера, так что никакое дознание ничего бы и не заподозрило. Я понятно объясняю? Это было бы преступление, направившее следствие в ложном направлении.

Именно так Гримо собирался действовать. Если бы ему удалось все, что он задумал, это было бы гениальное преступление, и вряд ли мы могли бы усомниться в самоубийстве Флея.

Была только одна загвоздка с осуществлением этого плана. Если бы кто–нибудь — не обязательно опознанный — был замечен входящим в дом Флея, дело запахло бы жареным. Тогда это не сошло бы так просто за самоубийство. С улицы имелся только один вход — дверь позади табачной лавки. А на Гримо было приметное пальто, в котором он вел разведку накануне (Долберман, владелец лавки, заметил, как он крутился возле дома). И Гримо нашел выход из положения в тайной квартире Барнэби.

Вы понимаете, что Гримо скорее всех мог узнать о логове Барнэби на Калиостро–стрит. Барнэби сам рассказал нам, что за несколько месяцев до убийства, когда Гримо заподозрил его в тайных мотивах для написания картины, он принялся не только расспрашивать его, но и следить за ним. Итак, Гримо знал об этой квартире. Ведя слежку, он узнал, что у Розетты есть ключ. И когда пришло время, он стащил его у нее.

Дом, в котором находится квартира Барнэби, был на той же стороне улицы, что и дом, где жил Флей. Все эти дома стоят вплотную друг к другу, их крыши соприкасаются и можно пройти вдоль всей улицы, просто переступая с одной крыши на другую. Оба — и Барнэби, и Флей, если вы помните, жили на верхних этажах. Вы помните, что мы увидели, когда поднимались к Барнэби?

— Да, конечно, — кивнул Хедли. — Лесенку, ведущую к люку на крышу.

— Именно. И возле квартиры Флея есть точно такая же. Гримо оставалось только пройти задами на Калиостро–стрит — через аллею, которую мы видели и, окна Барнэби. Он вошел через заднюю дверь (как позже это сделали Барнэби и Розетта), поднялся на верхний этаж, а затем на крышу. Потом он прошел по крышам до дома, где жил Флей, спустился через люк, так что никто не мог его заметить. Более того, он знал, что Барнэби будет в этот вечер играть в карты у себя в клубе.

Но вот тут–то все и пошло вкривь и вкось. Он должен был прийти к Флею раньше, чем тот возвратится домой, так как приход через крышу мог насторожить Флея. Но мы уже знаем, что Флей был предусмотрителен. Возможно, его насторожила просьба Гримо принести с собой одну из своих веревок, которая была нужна Гримо в качестве улики против Флея. А может быть, Флею стало известно, что Гримо в последнее время крутился на Калиостро–стрит.

Братья встретились в той квартире, освещенной газовой лампой, в девять часов. Мы не знаем, о чем они говорили, и никогда уже не узнаем. Но очевидно, что Гримо усыпил бдительность Флея, они как будто забыли старые счеты. Гримо удалось убедить его написать ту самую записку. И тогда…

— Я не оспариваю это, — вставил Хедли, — но как вы узнали?

— Гримо сам рассказал нам, — ответил доктор Фелл.

Хедли удивленно уставился на него.

— О, да! Когда я понял эту ужасную ошибку со временем, я начал кое–что подозревать. Итак, Флей написал записку. Он надел шляпу и пальто, чтобы идти — Гримо хотел, чтобы дело выглядело таким образом, будто он убил себя сразу же после своего визита к нему. Они собрались выходить. И тогда Гримо решил действовать.