Частный сыск

— Ничего не делал, — как-то растерялся Чернов. — А что я должен был делать?

— Присвоить хотелось? — заговорщицки подмигнул ему Порогин.

— И в мыслях не было! — воскликнул Григорий, но, напоровшись на проницательный взгляд следователя, добавил: — Только в первый момент…

«Точно, заподозрил… Как гладко стелет…»

— А почему вы решили передать деньги именно мне?

— Я подумал… Быть может, это как-то связано с Ярошенко… Верней, с тем, что его арестовали… Хотя, если честно, я никакой связи не нахожу…

«Вот это уже ближе».

— Вы были знакомы с Ярошенко?

— Виделись пару раз… Привет — привет… Я ведь только вторую неделю в охране работаю.

— Но все-таки сразу заподозрили именно это?

— Ну да… — с плохо скрываемым раздражением махнул рукой Чернов. — Хотя Ярошенко-то здесь при чем? С какой стати он будет подбрасывать мне деньги?

— Уже подбросил, — поправил следователь.

— Ах, ну да… Но не он… Не знаю…

— А где вы раньше работали? — перескочил на другую тему Порогин.

— В конной милиции.

— М-м-м?

— А в чем его обвиняют, если не секрет? — полюбопытствовал Григорий.

— Секрет, — вскользь обронил Игорь и опять перескочил: — Значит, вы должны знать, как называются железные удила! Я вчера кроссворд разгадывал вторая буква «р», а четвертая…

— Трензель, — не задумываясь, выдал Чернов.

— Ну надо же! Верно, трензель! Вторая — «р». Подходит!..

— А вы сомневались? — польщенно улыбнулся Григорий.

— Любите, значит, лошадей?

— А кто ж их не любит?

— Я, например. Нет-нет, не в том смысле, что ненавижу. Просто как-то не пришлось соприкоснуться, понимаете?

— И много потеряли! — оживился Чернов. — Стоит только один раз попробовать, и не оторветесь, уверяю вас! Стоит только покормить с руки…

— А почему в отставку ушли? Если не секрет.

— Официально — пенсия. — Григорий не уловил иронии. — А если честно… Погорячился… А теперь уж поздно.

— Прошлого не вернешь? Ну да, ну да… — Порогин рассматривал сверток, но в руки почему-то не брал. — Что-то вы какой-то напряженный, а?

— Я не напряженный…

— Расслабьтесь, батенька, нас ведь никто не слышит. — Следователь вдруг понизил голос и, облокотившись на стол, подался всем телом вперед. — Мы ведь одни… Вы можете быть со мной предельно откровенны.

— Я и так… — невольно отпрянул Чернов. — Куда уж откровенней…

Наступило долгое молчание. Не мигая, они смотрели друг другу в глаза.

— Пре-дель-но, — наконец шепотом повторил Порогин.

— Мне больше нечего сказать… — тоже прошептал Григорий.

«Боится, не хочет рисковать. Впрочем, понять его можно».

— Хорошо-о-о… — протянул Игорь. — Что же мне делать с вашими деньгами?

— Они теперь не мои…

— Так кто, вы говорите, дал вам мой телефон?

— Я ничего не говорил, — снова насупился Чернов.

— Ну да… Обождите минуточку, что-нибудь придумаем.

Порогин вышел в коридор, открыл дверь соседнего кабинета.

— Видим, видим, все видим, — Беркович оторвался от экрана монитора, на котором черно-белое лицо Григория скучающе осматривалось по сторонам. — Давай, Игорек, закругляйся.

Трое накачанных парней с готовностью поднялись со своих мест.

— Мне нужно минут пять здесь побыть, — сказал Игорь, прислонившись к стеночке. — Для натуральности.

— Побудь, — шутливо «разрешил» Беркович. — Может, кофейку?

— Не сейчас. Вы момент не пропустите.

— Не волнуйтесь, это уже наши проблемы, — хмуро пробубнил один из парней, звякнув наручниками.

— Все выяснил, разрешение получил, сейчас мы быстренько оформим, — скороговоркой затараторил Порогин, вернувшись в свой кабинет. Он «запыхался». — Вы пока пересчитайте.

— Так ведь сколько раз…

— А вы еще разок. — Следователь положил перед собой бланк. — Все должно быть официально.

Чернов развернул сверток и, послюнявив палец, начал медленно, чтоб не сбиться, пересчитывать доллары.

«На свете нет еще пока команды лучше „Спартака“» — вывел Игорь на бланке первую строчку. За первой последовала вторая, так им же мелким витиеватым почерком: «Кто болеет за „Динамо“, у того больная мама». Такой вот официальный документ.

— Тютелька в тютельку.

— Давайте теперь я.

Григорий протянул следователю пачку. Тот, ловко захватив своей широкой ладонью не только деньги, но и запястье Чернова, чуть приподнял руку и на какое-то мгновение зафиксировал ее в таком положении… И этого мгновения хватило.

— Сидеть на месте!

Оперативники гурьбой влетели в кабинет и, не дав Чернову опомниться, оглушили его ударом в затылок…

В тот же день Порогин допросил Чернова. Допросил по-настоящему, даже можно сказать, с пристрастием. Но Григорий, потирая ушибленный затылок, упрямо гнул свою линию: кто-то позвонил, деньги подкинули в почтовый ящик, в аэропорту работает вторую неделю, о существовании Хлыста не имеет никакого понятия.

— Сейчас вас отвезут в Лефортово, — холодно сообщил ему Игорь на прощание. — У вас будет целая ночь, чтобы хорошенько подумать. Завтра опять встретимся. Вероятно, кто-то вам сказал, что вы умеете хорошо врать. Это неправда. Врете вы бездарно.