Частный сыск

Порогин был на миллион процентов убежден в том, что Чернов кормил его заранее приготовленной легендой. А может, это была импровизация от безвыходности. Не самая лучшая импровизация. Потому что представить себе, что человеку просто так, от нечего делать, подарили двадцать тысяч американских долларов — не-воз-мож-но! Легче изобрести вечный двигатель или отыскать затонувшую Атлантиду.

Дежкина посмотрела видеозапись с самого начала, с того момента, как Чернов вынул из кармана сверток и положил его на стол.

— Не хочу, не хочу, выключи, — взмолилась она, когда накачанные ребята скопом навалились на майора. — Терпеть не могу… жестоко и бессмысленно…

— Он мог что-нибудь выкинуть, — вступился за оперативников Игорь.

— Включи чайник, — попросила Клавдия Васильевна и, словно оправдываясь, добавила: — Пирожков нет, замоталась, не успела…

— А мы чифиря замочим! — предложил Игорь. — Пачку на двоих!

— Да-а-а, запугал его Хлыст, — не слушая его, пробормотала Дежкина. — Ох, как запугал… Он ничего не скажет.

— Я его дожму, — упрямо произнес Порогин.

— Боюсь, не дожмешь.

— Дожму! Мне бы времени побольше…

— Чернов себе не враг, — задумчиво покачала головой Клавдия. — Он сейчас в таком положении, что одно лишнее слово — и под нож. Ему не простят.

— Но на что они рассчитывали?

— Как — на что, Игорек? У тебя какая зарплата?

— Уж поменьше, чем у вас…

— Вот именно.

— Неужели они были уверены в том, что я возьму?

— Запомни, Игорек, хороший следователь продается один раз. Но продается так, чтобы потом не было мучительно больно. Согласись, двадцать тысяч — не самый слабый вариант.

— Вас послушать, так получается, что я плохой следователь.

— Нет, Игорек… Просто твой момент еще не наступил.

— А вы когда-нибудь… — Порогин уставился на Дежкину. — Да?…

— Я — неисправимая дура, — вздохнула Клавдия. — А может, и мой момент не наступил.

Ее лицо вдруг посерьезнело, взгляд остекленел. Да-да, ее посетила какая-то гениальная мысль. Игорь это сразу уловил и напрягся.

— Что?

— Чернов же всю жизнь проработал в конном отряде. Кстати, ты проверял?

— Да, здесь как раз все сходится…

— Ну конечно же! — Дежкина хлопнула себя ладонью по лбу. — Все-таки как иногда человек умудряется себя запутать! Нет чтоб идти по прямой. Куда там! Все норовит загогулинами, в обход, по джунглям, где потрудней! А искомое бежит вдогонку, не успевает и жалобно пищит: «Стой, я же здесь! Подбери меня! Тебе же только руку протянуть!»

Порогин слушал Клавдию зачарованно, ему так не хотелось прерывать ее дивный монолог, но все же он честно признался:

— Что-то не врубаюсь…

— Лошади, Игорек, лошади! — Оттолкнувшись ногами от пола, Клавдия по-девчоночьи провернулась в кресле. — Милые умные мордочки, копыта очень стройные и добрая душа! Ты до сих пор не понял, кто на самом деле этот Чернов?

— Кто?

— Конь в пальто! — невольно скаламбурила Клавдия. — Хорошо, даю подсказку. Представь, ты сидишь на лошади, а она заупрямилась, ни в какую! Что тебе может помочь?

Наконец до Игоря дошло. Его губы растянулись в глуповатой улыбке и прошептали:

— Господи… Это же сам Хлыст…

МЕСТЬ БОГОВ

К вечеру в городе только и было разговоров, что об убийстве молодого воришки.

Торговки на рынке пересказывали друг дружке подробности преступления. Одна выдумка громоздилась на другую, и теперь уже было невозможно уяснить, что же произошло на самом деле.

— Я сама слыхала, — говорила толстая торговка рыбой, обхватив мокрую плетеную корзину, до краев полную шевелящимися крабами и огромными раковинами моллюсков, — ему отрезали голову и вспороли живот.

Его нашла старая овца, учуявшая запах крови. Она ела его выпавшие кишки.

— Какой ужас! — схватился за пухлые щеки торговец оливковым маслом, и его румяное лицо затряслось от страха. — Не хотел бы я оказаться на месте бедняги. Однажды он попытался умыкнуть у меня амфору с прекрасным маслом, а я дал ему от ворот поворот и еще навешал тумаков. Теперь я думаю: пусть бы он забрал себе это масло, ему так мало оставалось радоваться жизни.

— А все из-за распутства, — вставила беззубая старуха, сморщенное лицо которой было похоже на ссохшуюся земляную грушу. — Не надо было якшаться со всяким отребьем. На днях я видела его с этим… у него еще через всю щеку шрам был.

— Да-да, — поддержала рыбачка, — я тоже помню этого человека. У него злющие глаза. Я слыхала, он приплыл к нам на остров издалека.

— Как приплыл, так и уплыл, — сообщил торговец маслом. — Я своими глазами видел, как нынче утром он уселся на судно, отплывавшее в Коринф. Он увозил с собой одну-единственную старую кожаную суму, правда, очень тяжелую, как мне показалось.

— Он был очень подозрительный, — заявила старуха, — а глазки так и бегали.

— Что бы ни случилось, он уплыл, а бедный мальчик мертв. Говорят, это дело рук какой-то богатой женщины.

— Богачки, они такие!..

Лидия прошла мимо, сделав вид, что разговор ее вовсе не касается. Однако она специально явилась на рынок, прихватив с собой пустой сосуд для молока, чтобы послушать пересуды и узнать последние новости об убитом.