Часы и голоса

Все берега необозримые,
Которые меня встречали,
Зовут вернуться, чтобы с ними я
Делил и радость и печали.
О берега Невы, Риона,
Широкой Волги, бурной Мтквари
Я вижу вас как на ладони!
Вы те же, вас ничто не старит,
И с вами вместе остальные
Зовут меня со всех сторон,
Вместив в себя свои стальные
И голубые груды воли.
Мы слиты с вами воедино,
Но я за вас в броне седин
Вступил в неравный поединок
С разящим временем один.
Пусть все окончится не сказкой,
Не сбросить со щитов года,
Но я окутан вашей лаской
И с ней останусь навсегда.

3 августа 1966 г.

Москва

Все не так…

Сколько тихой нежности и плавности
В этой доброй женщине седой.
Молодость почти столетней давности
Мне тепло кивает головой.
Неужели это сон? Я в тереме,
Странно в нем, но на душе легко.
Вдруг все то, в чем твердо был уверен я,
Разлетелось по миру песком?
Как же это ситцевое платье
Все пожары мира не сожгли?
А столбы железные понятий
Вырваны, как травы, из земли.
Все не так, как это полагается,
Как привычный глаз установил.
Может быть, задорный взгляд красавицы
Всем красавцам головы кружил.
Но сейчас уже не это главное,
А главней и радостней всего,
Что со мною рядом это славное,
Это неземное существо.

1966

Почтовая бумага

Мне кажется: весь мир в одном
Простом, чуть склеенном конверте.
А горькой муки больше в нем,
Чем в ледяном дыханье смерти.

Но сколько радости порой,
Ни с чем на свете не сравнимой,
Как не сравним и почерк твой,
И взор неистово любимый.

Пусть или слишком деловиты,
Иль слишком скупы писем груды,
Но от Камчатки до Тавриды
Когда-нибудь ты встретишь чудо.

Тогда и скромный почтальон,
О всех томящихся радея,
Хотя живет не в сказке он,
На миг бывает чародеем.

Листкам почтовым не узнать,
Что суждено им на мгновенье
Вершиной счастья просиять
И стать вершиной вдохновенья.

1966

Синяя птица

В двух шагах от Москвы, громыхающей сталью,
Мы случайно нашли тишину и покой.
Мне казалось, что мы никогда не дышали
И не знали, что значит дышать так легко.

Потому ли, что все мы прозрели впервые,
Потому ли, что лес сам внезапно прозрел, —
Он открыл нам радушно свои кладовые,
Что открыть для других ни за что не хотел.

Там сокровища древних преданий дремали,
Там таились сказания вещих слепцов,
Там в просмоленных свитках хранились скрижали
Из еще никогда не начертанных слов.

Мы стояли, вернее, мы просто летели
Мимо белых, почти невесомых берез,
Мимо чудом из сказок поднявшихся елей,
До которых еще не добрался мороз.

Мы попали в слияние ласки и света,
В устье виденных нами, несбывшихся снов,
Наш незримый полет был последним ответом
На немые вопросы угасших веков.

1966

Глухомань