Читаем Часы и голоса полностью

Был хмурый день, темнели облака.Цвета небес тебя не украшали.Безмолвно ты лежало в серой шали,Как будто утомленное слегка.Любившее недавно горячо,Ты никого теперь не обольщалоНи золотисто-радужной парчой,Ни серебристо-лунным покрывалом.Ты было морем, морем без прикрас,Ты было зимним морем одноцветным,Но взгляд твоих огромных серых глаз —Прекрасней блеска жемчугов несметных.1966Норд-остСегодня с отсветом трагическимКаспийский ветер — яростный норд-ост —Мне показался вестником магическимНадземных бурь, грозящих тверди звезд.Он звал меня к последнему сужденью,К слиянию понятий всех времен,Он возвещал о светопреставленьиОбрывками заоблачных знамен.Казалось, мощь неистового КаспияПерекликалась с гулом тех часов,Когда упала Атлантида на спину,Чтоб слиться с тенью мертвых голосов.Я натиск бури выдержал стоически,Не отступив от жизни ни на пядь.И снова — свет, и снова гимн лирический,Который будет все века звучать.

1966

<p>Рокот Мтквари</p>По городу бродить не устаюИ перечислить не пытаюсь звеньяЛюбви глубокой до самозабвенья,Навеки полонившей грудь мою.Резьба балконов, окон и перил,Дома, в которых каждый камень мил,И теплый воздух, лаской напоенный,Убор осенний, золотой и синий,И рокот Мтквари — словно гимн без слов.Какой неописуемый уловДо сей поры не превзойденных линий!Не может голова не закружиться,Не может вздох не замереть в груди.Не устаю я целый день бродить,Как будто околдованный столицей,Как будто все, что вижу я вокруг,Мне Грузия преподнесла, как сказку,Как ключ неосязаемый к Дамаску,Как щит для отраженья тяжких мук.

1966

<p>«У каждой мысли есть свои оттенки…»</p>У каждой мысли есть свои оттенки,У ощущений — собственные гаммы.И, как мы ни стараемся упрямоПоймать их магнетические стрелки,Они таятся за двойною рамой.Ни сочетанье опыта и знанья,Ни поступь торжествующей наукиНе помогают нашему сознаньюЛюбовь слепую отделить от муки.А иногда, вне всяких ожиданий,Какие-то неведомые токиСквозь лес души проносятся, как лани,Ломая все понятия и сроки.По-прежнему себя не понимая,Слова и звуки пропуская мимо,Мы чьи-то руки мысленно сжимаемС волнением, никак не объяснимым.

1967

<p>Наедине с природой</p>Наедине с природой, независимоОт всех философических препон,Магический я слышу перезвонВысоких сосен и деревьев лиственных.Я и природа. Никаких посредников!И хоть все горы на меня обрушь,Я не приму назойливых серебрениковЗа то, чтобы покинуть эту глушь.Ослепшие становятся здесь зрячими,Оглохшие здесь обретают слух,Как будто мы впервые мыслить началиВне тесных пут свиданий и разлук.
Перейти на страницу:

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное