Часы. Пальцы чешутся. К чему бы? Вечеринка на хэллоуин

Пуаро, все еще пребывавшему под впечатлением от встречи с напористой Ровеной Дрейк, вдруг пришло в голову, что вечный сон вполне мог стать для покойного Хьюго Дрейка желанным избавлением.

Надгробие украшала алебастровая урна, хранившая остатки засохшего букета. К Пуаро приблизился пожилой садовник, нанятый, вероятно, ухаживать за могилами. По его лицу было видно, что он совсем даже не прочь поболтать минуту-другую с незнакомцем и отдохнуть от трудов праведных.

— Никак, впервые в наших краях, сэр? — обратился он к Пуаро.

— Совершенно верно, — ответил тот. — Я вам чужой, а пращуры тем боле.

— Во-во. Точно. Где-то у нас такой стишок есть. Или почти такой. Кажись, вон там, в углу. — Он помолчал. — Славный был барин, мистер Дрейк. Калека, знаете ли. А еще говорят, детская болезнь! Тетка моей жены подцепила эту штуку в Испании. Во как бывает. Поехала, знаете, отдохнуть… Искупалась в какой-то речке и подцепила. Врачи ей потом объяснили, что в воде-то, мол, зараза и была, только много они понимают, эти врачи… Нынче, конечно, дело другое. Прививки всякие и вообще. Так что, теперь вроде, с этим полегче. А барин был славный, никогда не жаловался, хотя скрутило его не дай Бог кому-нибудь. А ведь знатный спортсмен был в свое время. В деревенской команде играл. Сколько голов заколотил. Да, славный был барин.

— Он, кажется, погиб в дорожном происшествии?

— Точно. Переходил через дорогу, а дело шло к вечеру… И тут вдруг машина, а в ней пара молодчиков с бородами до ушей. Так мне рассказывали. И хоть бы остановились. Куда там. Даже не оглянулись. Потом бросили машину где-то на стоянке миль за двадцать отсюда, и с концами. Машина-то не их была, во как. Угнали с другой стоянки. Страх, да и только, что творится. А полиция и поделать ничего не может. Жена его очень убивалась. До сих пор каждую неделю ходит, цветы носит. Вон, и сейчас стоят. Да, сильно друг дружку любили. Только, если хотите знать, долго она у нас тут теперь не задержится.

— Почему? У нее ведь здесь дом.

— Да, дом хороший. И для деревни она много делает. Курсы там всякие женские, чаепития, общества разные… Только, ей-Богу, невмоготу уже всем. Больно уж любит она командовать. Всеми-то помыкает, во все лезет. Викарий, правда, за нее горой. Ведь тут все только на ней и держится. Ну а потом, кружки эти женские. Поездки, опять же, экскурсии, все она организовывает. Шустрая, да… А нет-нет, да и подумаешь: хорошо, старуха моя не слышит, как ты, милая, на такой работе ни надрывайся, любить тебя от этого все равно не будут. И все-то она лучше других знает. И вечно-то она учит, чего тебе надо делать, а чего не надо. Никакого спокойствия. Правда, спокойствия нынче вообще маловато.

— Значит, по-вашему, миссис Дрейк скоро может уехать?

— Не удивлюсь, особенно если за границу. Они с мужем любили путешествовать, часто отдыхать ездили.

— А почему вы думаете, что она хочет уехать?

Лицо старика неожиданно расплылось в плутоватой улыбке.

— А здесь она уже все переделала. Как говорится в Библии, ей теперь надобен новый виноградник для новых трудов. Ей ведь жизнь не в жизнь без общественной работы. А тут она уж все переделала, и даже больше, чем нужно, как считают многие… Ага.

— Ей требуется новое поле деятельности? — предположил Пуаро.

— Вот-вот, прямо в точку. Поселиться на новом месте, развернуться и всласть покомандовать. А то здесь она уже всех построила и, видать, заскучала.

— Может быть, — сказал Пуаро.

— Ей ведь теперь даже за мужем не приходится ухаживать. А ведь она за ним долго ходила… Этим, считай, и жила. То при нем, то общественные заботы — глядишь, чем-то все время и занята. Она ведь из тех, кому сидеть сложа руки что нож к сердцу. А детишек-то ей, бедняжке, Господь не дал. Так что, чует мое сердце, уедет она наводить свои порядки на новых местах.

— Может быть, вы и правы. Только куда же она поедет?

— А кто ж ее знает. Может, на Ривьеру, а может в Испанию или Португалию. Или вообще в Грецию… Я слыхал, она как-то про нее рассказывала. Миссис Батлер, вот та была в Греции. Вроде бы эллинский тур называлось. А по мне, так там одна жарища и ничего больше.

Пуаро улыбнулся.

— Греция, — задумчиво пробормотал он. — А вам миссис Дрейк нравится?

— Да не сказать чтобы уж очень. Женщина она, слов нет, хорошая. Блюдет свой долг перед ближним и все такое. Только ей бы малость передохнуть, а то ведь тех, кто только о долге и думает, никто по-настоящему и не любит. Верно? Учит меня, как розы обрезать. А то я сам не знаю. Все пристает, чтоб я посадил какой-то заморский овощ. А по мне и капуста хороша. Что мне с ним делать-то, с заморским?

Пуаро улыбнулся.

— Ну, мне пора. Не подскажете, где живут Николас Рэнсом и Десмонд Холланд?

— Сразу за церковью, третий дом слева. Снимают комнату у миссис Брэнд. Каждый день ездят в Медчестер на занятия, но сейчас уже должны быть дома.

Он с интересом посмотрел на Пуаро.

— Вон, значит, куда ветер дует? Да, впрочем, вы уж не первый, кто на них думает.

— Да нет, я пока еще ничего не думаю. Просто они тоже были на том празднике. Только и всего.