Часы. Пальцы чешутся. К чему бы? Вечеринка на хэллоуин

— Невозможно решить проблему, полагаясь лишь на газетные сообщения. Факты должны быть точными, а газеты крайне редко нас этим балуют (если вообще на это способны!). Газеты сообщают, будто что-то произошло в четыре часа, а на самом деле оно случилось в четыре пятнадцать; они уверяют, что у такого-то имеется сестра по имени Элизабет, а потом выясняется, что ее зовут Александра и она вовсе ему не сестра. И так далее. В общем, как вы понимаете, сидя в кресле, фактов не добудешь… Однако у меня имелся замечательный «пес»… мм… в лице Колина… который обладает весьма редкими качествами, кстати сказать, немало способствовавшими его блестящей карьере. У него великолепная память. Он даже через несколько дней может слово-в-слово повторить услышанный им разговор. Не пересказать, как это обыкновенно делают люди, а воспроизвести. Он не скажет: «В двадцать минут двенадцатого пришла почта…» Нет! Он обстоятельно изложит то, что случилось на самом деле: постучали в парадную дверь, и кто-то вошел в комнату с письмами в руке. И это крайне важно, ибо означает, что он слышал и видел то, что услышал бы и увидел на его месте я сам.

— Но, увы! Бедный пес только таскал вам «тушки», но не сделал необходимых выводов!

— Итак, — продолжал Пуаро, не реагируя на мою реплику, — благодаря Колину у меня имелись факты. Я, как говорят, был в курсе. Это термин вашего военизированного времени, не правда ли? «Держать в курсе». Когда Колин рассказал мне эту историю, меня прежде всего поразили ее совершенно фантастические обстоятельства. Эти четверо часов, переведенных приблизительно на час вперед… и то, что все они появились в доме без ведома хозяйки (как она утверждает). Мы же, разумеется, всякое утверждение обязаны тщательно проверить. Не так ли?

— Абсолютно с вами согласен, — с чрезмерным пылом поддержал его Хардкасл.

— Итак, на полу гостиной лежит мертвый мужчина — пожилой и прилично одетый. Никто не знает, кто он (или, опять же, не хочет его узнавать). В его кармане найдена визитная карточка: «Мистер Р. Г. Карри, Дэнвер-стрит, дом 7, Страховая компания метрополиса», однако не существует ни такой компании, ни Дэнвер-стрит, ни, судя по всему, самого мистера Р. Г. Карри. Это виртуальные улики, но тем не менее это улики. Теперь следуем дальше. В час пятьдесят в машинописном бюро звонит телефон, и некто мисс Пэбмарш просит прислать к трем часам стенографистку по адресу Уилбрэхем Крэсент, девятнадцать, причем просит прислать именно Шилу Уэбб. Мисс Уэбб отправляется по данному адресу и прибывает туда за несколько минут до трех часов, входит (в соответствии с указанием клиентки) в гостиную, обнаруживает на полу мертвеца и с криком выскакивает из дома, чтобы в следующую минуту оказаться в объятиях молодого человека.

Пуаро сделал паузу и посмотрел на меня. Я поклонился.

— На сцене появляется юный герой, — торжественно провозгласил я.

— Обратите внимание, — заметил Пуаро, — что, говоря об этом, вы не можете избежать театрально-шутовского тона. Вся эта история и в самом деле выглядит абсолютно нереальной и отдает дурной мелодрамой. Такое можно встретить лишь в опусах Гарри Грэгсона и ему подобных. Между прочим, когда мой юный друг пришел ко мне с этой историей, я как раз принялся за чтение триллеров, которыми авторы усердно потчевали публику последние шестьдесят лет. Крайне интересно! Начинаешь видеть реальные преступления в свете художественных произведений. Например, если собака не залаяла, когда должна была это сделать, я говорю себе: «Ага! Преступление в духе Шерлока Холмса!» А если труп найден в опечатанной комнате, я, естественно, говорю: «Ха! Это уже в стиле Диксона Карра!» Или вот, к примеру, мой друг, миссис Оливер! Если бы мне нужно было найти… В общем, не важно. Вы уловили мою мысль? Так вот, интересующее нас преступление сопряжено с такими невероятными обстоятельствами, что невольно говоришь себе: «В этой книжонке многовато эффектных сцен и никакого чувства реальности». Но, увы, это — не книга! Это печальная действительность, и, чтобы раскрыть подобное преступление, требуется неимоверное напряжение мысли. Не так ли?

Хардкасл, обделенный даром красноречия, только энергично кивнул.

— Если продолжить аналогию с литературой, — продолжал Пуаро, — то я бы сказал, что это полная противоположность Честертону[104]. «Где бы вы спрятали лист?» — «В лесу». — «Где бы вы спрятали камушек?» — «На пляже»[105]. В нашем случае все ровно наоборот, и, если я, подобно Честертону, спросил бы: «Где пожилая дама спрячет свою блекнущую красоту?», ответом было бы вовсе не: «Среди прочих поблекших лиц», как следовало бы ожидать. Ничуть не бывало! Она прячет ее под румянами, помадой, роскошными мехами и драгоценными украшениями. Вы меня понимаете?

— В общем, да… — не слишком уверенно проговорил инспектор.