Чавивафа

Владычица Гувуманги устало вздохнув, окинув взглядом лежавшее на диване когда ее так заводившее тело, горько опустила глаза и повернулась на выход. Прошла коридорами мимо покоев своих фрейлин, где было как обычно весело и шумно, вернулась к себе, упав на постель. Не зажгла свечи, пасмурное безлунное небо быстро за окном темнело, тьма заливала комнату. Женщина лежала без покрывала, вцепившись в подушку — вспоминала свой праздничный заезд в Жижисилаху. Как раздавала мальчикам торт, как сидела с ними за столом. Это она их втянула во все это? Или История все равно распорядилась бы их судьбой примерно также и без ее так кроваво повернувшейся интриги? Она не хотела думать о том, кто на самом деле виноват, не хотела искать себе оправдания. Тихо плакала, роняя в подушку слезы, чувствуя вину, бессилие, разочарование. Даже если игра будет выиграна, ей крови этих юнцов со своего сердца не смыть.

В детстве в родовом поместье в горах Махалигизы, где были вечные тепло, солнце и счастье, где ее так любили отец, мать, вся прочая родня, прислуга, деревья в саду и цветы в горшках и клумбах. В том чудесно радостном мире она игралась во дворе с маленькими ягуарами, гладила их и дразнила, восхищаясь их грацией и цветом нежной шерсти. Едва взрослея эти котята куда-то девались, но появлялись новые, и она не замечала перемен, не задумывалась об их судьбе. Мама с папой говорили, что «ребятки» просто приезжали погостить к ней. Там, в Жижисилахе, играясь и улыбаясь с курсантами, она чувствовала себя так же счастливо, как с теми ягуарчиками. Красивые озорные игрушки… Что делать? Как это прекратить?

На мониторе в скайпе светился значок «в сети» у Лейлы Маринез, поправила платье, уселась перед столом и позвонила ей:

— Наут обезумел! Хочет угробить весь Учебный Центр. Ты же говорила что он отречется! У нас за два дня триста трупов в городе! Больницы битком!

— Успокойся. Ты знала на что шла. И все идет плану, — Лилит смотрела спокойно и уверенно, попивая чаек из позолоченной кружки, — Что, совесть мучает? Это хорошо. Правитель должен знать цены перемен. Совесть помогает чувствовать эти цены. Ты лучше скажи, что тебе известно об этой Кивулиоке?

— Бандитка со стажем из Махалигизы. Убийца. Контачит с файдазавадским криминалом. Но выдвигает политические лозунги и сейчас ищет дружбы с Кундушауком, по крайней мере они свои фланги сомкнули — Рабочая самооборона по просьбе «Вольной Бригады» выдвинула на Барагуву резервный свой батальон. Замкнули блокаду таким образом вокруг Башни Губернатора.

— Ладно, — Лейла Маринез улыбнулась бодряще в камеру, — Давай там не хнычь. Соберись. Немного осталось.

Саута встала у окна, пила мелкими глотками кофе, всматривалась в ночь над Файдазавадом, угадывала огни праздничного освещения над Мрабамаишей, где народ собирался завтра отмечать Матоку. Без нее и Кавукрика, без драгун, — с собственными новыми лидерами и музыкантами. Рембосвала там будет красоваться и петь Намапамбану, которая теперь главный хит столицы. Дальше, на Бияшаре и Кусимте тоже что-то светилось и играло всполохами, наверное, ярмарка.

Зазвонил проводной телефон — среди ночи вдруг вздумал доложиться Губернатор столичного региона:

— Ваше Величество, у нас разбои и грабежи по всей Бияшаре и Кусимте. К местным бандам присоединились до двух тысяч каторжан из Тезимлимы с оружием. Городская стража без драгун с ними справиться не может. И в пригородах тоже все горит. Потери сложно подсчитать, но целые баржи с награбленным уходят в Кусипани.

— Что на Мрабамаише?

— Там все под контролем Рабочей Самообороны. Сейчас даже в ночь двести тысяч человек на митинге. Завтра на Матоку соберется под пол миллиона. В Мэрии и Ратуше усилились позиции тех, кто хочет лечь под Кундушаука. Надо что-то делать…

Разговор пришлось прервать, в дверь постучала служанка, сказала, что срочно зовет к себе Царь. Саута страшась предчувствий поднялась в монаршьи покои, увидела Наута в штатском черном пиджаке и широкополой шляпе. В таком виде он гулял с ней тайно по Бияшаре, когда еще были молоды, хранили в тайне отношения еще не поженившись, и страстно друг друга любили. Владыка смотрел на нее спокойными светлыми глазами, улыбался открыто и бодро, от него как тогда веяло мужеством и силой:

— Я все решил. Мне помог Великий Разум увидеть решение. Я отрекусь, отдам престол тебе. А ты сразу отречешься в пользу Конституции. Вот тебе текст. Мы вместе с Великим Разумом писали. Объявишь выборы в Парламент. Ты нравишься народу, тебя любит столица, ты смогла выстроить отношения с военными, аристократией и духовенством, тебе верен Байлар. Ты умна и красива. Ты выиграешь выборы и возглавишь Республику. Но это потом. Сейчас, если выйдешь к народу с идеей выборов, кровопролитие остановится.

— А как же ты? — Царица смотрела на мужа с уважением, ловя в себе отголоски былых теплых чувств.

— Я ухожу. Меня вызывает к себе Великий Разум, проводи до вертолета.