Чавивафа

Шепнула назад Должнику, чтоб сейчас следом за ней выпрыгивал наружу и ломился на трап не обращая внимания ни на кого: «Стрелять не будет, прорвемся. Я оттолкну это черта с трапа силой». Сзади молчали, она пошерудила пяткой — никого. Отстал что-ли, застрял? Да где ты⁈

Вверху в камере уже открылись двери и показались охранники, но без льва. Объект в трубе не отзывался. Да где же этот тормоз мог застрять⁈ Милина со злости расковыряла себе ногтем щеку, теперь придется прорываться черт его знает как, хоть на ножах… Она извернувшись змеей, бешено работая локтями поползла по трубе назад, нигде не натыкаясь на Объекта. Так добралась уже до короба. Там видела, как из коридора через дыру в полу светит фонариком смотрит на нее лев. А главное, она чуяла, нет запаха Должника, он тут не проползал, он не вылазил обратно!

Услышала как загудели стены трубы, как завыл ветер по коробу — в соседней 22-й камере откачивали воздух, готовили к старту какой-то корабль. Все-таки был у львов третий⁈ Остервенело снося кожу с локтей полезла опять в сторону 24-й, по пути нащупала, нашла неплотно прижатый лист обшивки в стенке трубы, отодвинула, увидев ход, почуяла запах Должника и еще кого-то. Его уволокли туда, к 22-й. Значит был все-таки третий⁈ За стенками рявкнуло и стреском лопнуло, Милину обожгло горячей напористой волной теплоотвода. Неизвестный корабль стартовал. Агент лежала в трубе, сжав зубы, прикусив губу. Она облажалась. Написала Смиту в чат, что Объект потерян, пусть пасут тот корабль, что только что отстыковался от 22-го стыковочного узла станции.

ххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххх

хххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххх

хххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххх

ххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххх

Часть 3 Все дороги ведут на Х. Глава 1. Матока в Файдазаваде

Близился полдень и над Файдазавадом в этот первый день ноября не было ни облачка и солнце уже хорошо прогрело огромный муравейник, где жила среди горячего камня, садов и клумб, пыли и грязи, невиданная туча народу — полтора миллиона человек. Двадцать пять тепла, это конечно уже не августовская жара, и скоро на столицу упадет осень — сначала залив теплым золотом, а потом и грязной холодной водой. Дома, у подножья гигантши Млимагизы, сейчас по летнему под сорок в тени, — вспоминала родные места Царица Саута, там и вовсе нет ни осени, ни как таковой зимы. И в полдень, конечно, никому бы не вздумалось выбираться из дома и толпиться на улицах, как здесь и сейчас, в праздник Матоки.

Барамумба, проспект, соединявший дорогу на Цитадель с центром города, был битком набит народом — счастливым и наряженным во все чистое и приличное. Толпу теснили на тротуар, давая проход монаршей процессии городские стражники из полка тяжелой пехоты — в начищенных латах, с накрашенными щитами, со сверкавшими на солнце алебардами. Впереди медленно шли верховые — сотня кирасир в парадной форме, с синими перьями на шлемах, сзади на всякий случай сотня драгун в красных мундирах. Саута сидела в позолоченном паланкине и ленилась смотреть на восторг, встречавших ее горожан. В первые годы, она, гордая и жадная до славы и признания молодая южанка красавица с горячими страстями, была без ума от этих праздников. Готовила месяцами наряды и речи, продумывала мимику и интонации. Чувствовала каждой клеточкой провинциального тела восторг от боготворившей ее столицы, от народной любви, от того, что на нее так смотрят мужчины и женщины, что на нее по ночам дрочат мальчишки, о ней здесь мечты и стихи, от нее здесь сходят с ума.

Но все когда-то пресыщает… Саута безмятежно смотрела, как летят в ее паланкин охапки цветов, как топчут копытами кирасиры яркие крупные бутоны файдазавадских роз. Рядом сидел столь же отрешенный Царь Наут. Нечего и вспоминать, как когда-то текла и трепетала она, если он был рядом. Как гордилась и как колотилось ее махалигизское сердечко, от того что у нее получалось шаг за шагом покорять и этого мужчину, и этот огромный могучий и гордый город.

Процессия ползла к центру блестя золотом, отливая бархатом и шелком, заливаясь трелями музыкантов с праздничными крестьянскими дудочками. Матока — праздник начала осени, сбора урожая на полях и подведения итогов. Конечно, крестьян в Файдазаваде немного, но городским клеркам, рабочим, всяческой прислуге тоже в этот день выплачивались премии за год. На предприятиях подбивали счета и бюджеты, закрывали долги. В общем, это праздник достижений, воздаяния за труды. Еще в этот день уважали стариков, поминали мертвых и благодарили начальство.