Чавивафа

— Не нашли еще покупателя? Тогда не ищите. Постройте там Дом Культуры для рабочих. Для наших и для всех других. И чтоб был круче всей Биашары вместе взятой. И дворянам и попам вход запретим. Свяжись с артелями уличных театров и музыкантов. Всех лучших перемани.

Свернули на Барагуву, шедшую от Северных Ворот города к Башне Губернатора, тут был главный офис его банка СПБ. Денек был весь из так себе новостей, и все в одну масть. Гендир банка с порога обрадовал, что Цитадель лишила лицензии доктора Брендона, вломились к нему в клинику драгуны, нашли книжки древние по медицине, писанные еще пальными рунами. Объявили врача язычником и вывезли из города. Клинику закрыли. Брендон десять лет к ряду лечил тут и стар и млад. Писал очень научные передовые труды, придумывал лекарства. Его очень ценили в Академии. Сколько народу с того света вытащил. И вот такого человека вышвырнули без имущества, почти голым в поле за Килимой. И все из-за каприза какой-то шлюхи, как-то ну очень круто отсосавшей Верховному Жрецу.

В последние годы вроде как начинали стираться кастовые различия, иной молодой дворянин-провинциал завидовал зарплате инженера и даже мастера-рабочего. А авторитет жрецов меркнул перед учеными. Но Царица Саута несколькими решениями подряд будто показывала незыблемость кастовых порядков. Бытовые ссоры, в которых не разберешься кто прав, кто виноват, а можно только отдать предпочтение тому, кто более нужен стране. И вот знатные тупые гопники оказались выше рабочих, а прикроватный коврик жреца изгнал из города целителя.

Кундушаук, чувствуя, как наполняет его ярость, как плещется гнев, как та сталь в ковше, вышел из банка, уселся на заднем сиденьи инопланетного джипа, помчался по тряской дороге к себе на север, в Тезимлиму. Смотрел, как ноябрь окрасил уже в золотое и красное леса за городом, как уже мутнело небо, готовясь встречать осенние тучи. Вспоминал, как его когда-то знатный и властный род потерял все триста лет назад, когда пришли к власти Кусини и жрецы их новой «правильной» веры. Его предки отказались отречься от старых культов древней Махалигизы, были изгнаны от царского двора, лишены земель и дворянского титула. Их потомков запретили принимать на государеву службу. Считалось, что новый порядок невиданно гуманный — у язычников не отнимали деньги, их не жгли на кострах и не бросали в темницы. Но с тех пор любой самый захудалый помещик, не то что жрец, был выше…

Предки Кундушаука на все деньги построили солеварни, основали первое производство чугуна, наладили торговые компании и банковское дело. Минули столетия и поколения упорных трудов, когда носители крови их рода снова вернулись в Файдазавад и стали опять уважаемыми, а Кундушаук и вовсе одним из самых влиятельных людей Империи. Но раз за разом он как на горячий утюг натыкался на этот кастовый порядок. И это с рождения было ему больно, это со школы и университета было унизительно, это сейчас вызывало ненависть. Он вспоминал, как горит жаркое пламя в его домнах, как могуч Огонь — творец, как крепка и тверда его Сталь. Неужели нет такого огня, чтобы сжечь эту несправедливость? Нет в этом мире такой стали, чтоб все поставить на место? Чтобы инженеры, врачи, учителя, рабочие и крестьяне были главными и чтобы им доставался лучший кусок хлеба, чтоб на их стороне был Закон, а все эти захребетники сгинули или пошли тоже учиться и работать? И сейчас, а не через пятьдесят лет, как написано в Плане Межгалактического Сената.

В своей приемной, еще не понимая, что он решил, спросил секретаря, не подготовлен ли контакт со Стивом Кларком. Пока не ясно, кто будет главным у прогрессоров после Уоллоса, общение главы Стальпрома с председателем сенатской комиссии по экономики, если вдруг вскроется, будет выглядеть все-таки объяснимо и логично. Оказалось, Кларк готов поговорить завтра вечером.

В ночь снился Огонь — в домне, в сталевозе, в кострах, в рассветной зорьке. Пламя то сворачивалось в маленький костерок, то пыхало на все небо, пульсировало, разливая на все небо алые волны крови. Он мечтал увидеть своими глазами, при своей жизни, крах Кусини, позор жрецов, гибель Империи. Гнев и ярость текли по жилам спавшего Кундушаука, а утром его разбудил прямой и твердый взгляд Солнца в окно — точно в глаза. Он все решил. Он попробует.

Кларк вежливо интересовался, как бизнес, как погода. Кундушаук, восторженно расспрашивал про благородные планы прогрессоров и всякие научные разработки. Что говорят ученые про новые микрочипы, которые сказочно увеличат скорость вычислений и удешевят производство новых ЭВМ.

— Ну да, это был бы суперскачок в развитии человечества. Перевернул бы мир. Во всех сферах… В медицине, например, искусственные органы вывели бы на уровень новый. Да и цифровизация стала бы доступной для всех. Но нет материала для нового микрочипа. Он есть только в расчетах, в природе не нашли, и как произвести не придумали. Над этим бьемся.

— А Вам Бенуа про наш минерал ничего не говорил?

— Какой минерал?