Че Гевара

Первым, кто увидел только что прибывшую из госпиталя маленькую Ильдиту, помимо отца и матери, был Фидель. Он взглянул на ребенка и убежденно сказал, что эта девочка будет воспитываться на Кубе. 13 апреля 1956 года Че с присущей ему иронией писал матери, что дочка напоминает ему Мао Цзэдуна: «Мое коммунистическое сердце радуется: она выглядит точно как Мао Цзэдун. Уже сейчас можно различить круглую лысину в центре головы, сочувствующие глаза вождя и выдающиеся вперед скулы; хотя она сейчас весит гораздо меньше его, пять килограммов, но со временем она, конечно, нагонит»[72]¹⁵.

Как-то Ильда подобрала на улице котенка, мяукавшего от голода, и принесла его домой. Че очень привязался к новому члену семьи.

Военная подготовка становилась все более насыщенной, и Че, человек до той поры всецело гражданский, относился к ней крайне серьезно. 17 марта 1956 года Мигель Санчес[72], военный инструктор, которого Фидель нашел в Майами, следующим образом охарактеризовал успехи Аргентинца (так все в отряде называли Че): «Эрнесто Гевара получил 20 часов уроков стрельбы; он прекрасный стрелок и произвел примерно 650 выстрелов. Показал превосходную дисциплину, прекрасные лидерские качества, завидную физическую выносливость. Был наказан несколькими отжиманиями за слишком вольное толкование приказов и за легкую ухмылку»⁸⁶.

В конце апреля 1956 года Фиделю удалось купить ранчо Сан-Мигель в местечке Санта-Роза недалеко от городка Чалко под Мехико (60 километров восточнее столицы). Че пришлось окончательно оставить работу в больнице (единственным источником дохода семьи стал неплохой заработок Ильды), и он вместе с другими бойцами переселился в импровизированный военный лагерь. Там была введена жесткая дисциплина, причем отвечал за нее Че, которого Фидель назначил ответственным за поведение личного состава. Увольнительные в Мехико строго регламентировались, и бойцам было запрещено посещать шумные публичные (тем более злачные) места, где могли возникнуть нежелательные инциденты.

Не все поначалу полюбили Аргентинца, который не давал никаких поблажек, да к тому же еще и был иностранцем[73]. Но выбор Фиделя был абсолютно логичным — Байо охарактеризовал Че как лучшего бойца отряда.

В свою очередь Че на протяжении всей жизни испытывал симпатии к испанским республиканцам, которые первыми бросили вызов фашизму и были преданы западными демократиями. Байо он очень уважал, почтительно называя «мой старик». Точно так же он именовал отца. Они отчаянно резались в шахматы, и Че говорил Ильде, что первый раз встретил такого достойного партнера.

Оружие для отряда приобреталось на черном рынке в Мексике и США — в деньгах после поездки Кастро в США особого недостатка не было.

В марте 1956 года Фидель порвал с «ортодоксами», справедливо обвинив эту партию в нежелании добиваться реальных революционных перемен на Кубе. С одной стороны, это был давно назревший шаг, ибо программы «Движения 26 июля» и «ортодоксов» уже сильно различались. Но с другой стороны, разрыв с проамериканскими по сути «ортодоксами» должен был неизбежно насторожить американские спецслужбы — ведь в глазах американской разведки группа Фиделя отныне становилась неподконтрольной.

29 апреля 1956 года на Кубе вооруженными студентами были атакованы армейские казармы недалеко от города Матансас. Нападение было отбито, но «почерк» позволил батистовской охранке связать эту акцию с «Движением 26 июля». Политическая полиция Батисты произвела массовые аресты сторонников движения.

Но на самом деле за атакой стояли «аутентики» — эта партия не хотела отставать по методам борьбы от Кастро, популярность которого на острове все время росла.

Выживших участников нападения безжалостно расстреляли из пулеметов, но Батиста занервничал. Ведь еще до атаки в Матансасе был раскрыт заговор в кубинских вооруженных силах — оплоте режима. 13 человек предали суду военного трибунала, еще сотню офицеров и сержантов выгнали из армии. Батиста на 45 суток ввел чрезвычайное положение и закрыл все университеты, где против него перманентно выступали студенты. Все эти события диктатор пока еще связывал с подрывной деятельностью бывшего президента Карлоса Прио Сокарраса. Но так как тот выделил Кастро крупную сумму денег, батистовская охранка усилила наблюдение за кубинской эмиграцией в Мексике.

Американское посольство в Гаване было не склонно драматизировать ситуацию — 8 мая 1956 года заместитель госсекретаря по межамериканским делам Холланд (отвечал за Латинскую Америку) сообщал своему шефу Джону Фостеру Даллесу: «…Президент (Батиста. — Н. П.) сохраняет полный контроль… Хотя коммунисты попытались ассоциировать себя с этими антиправительственными акциями, они практически не добились успеха за исключением некоторого проникновения в ряды студенчества»⁸⁷.