Чечня: Трагедия Российской мощи. Первая чеченская война

По словам профессора Джима Миллара, «режимом “по умолчанию” в современном мире является не рыночная экономика, а стагнация, коррупция и огромное неравенство доходов». По иронии, в то самое время, когда вышла процитированная статья об Армении в The Washington Post, правительство этой страны само следовало «нормальной» схеме, готовясь фальсифицировать выборы и сокрушить оппозицию.

Анализ, основанный на однолинейном взгляде на развитие событий, ошибочен в отношении большинства стран мира. А в случае с Россией такой подход может оказаться поистине опасным, поскольку его легко связать с предрассудками об «извечном» русском характере, критически разобранными выше. Ведь если существует только один путь вперед, то из этого логически следует, что есть и лишь один путь назад: либо развитие прозападной демократии со свободным рынком, либо возврат к «диктатуре и агрессивной внешней политике», – а это означает полное непонимание ситуации. Действительно, и российская «демократия», и российская «диктатура» хотели бы восстановить российскую гегемонию над другими странами бывшего Советского Союза, но и в том и в другом случае во главе этого процесса оказались бы прагматики (это очевидно по нынешнему составу потенциальных будущих лидеров: Лебедь, Черномырдин и Лужков могут не соглашаться между собой на личном уровне, но все они по-своему рациональные и здравые люди и, конечно, не фанатики), и этим прагматикам придется осознать, что Россия вынуждена действовать в условиях наиболее жестких экономических, военных, социальных и международных ограничений в отношении ее поведения. И в результате всех произошедших изменений любая диктатура в сегодняшней России будет не «возвратом» к прошлому, но чем-то качественно отличающимся от любого прежнего авторитарного режима в этой стране, имеющим новую природу и новую властную базу.

Когда эта западная вера в единую дорогу к демократии смешивается с идеологической верой в то, что «демократии не начинают войны друг с другом», в то время как диктатуры естественным образом склонны к агрессии, пласты мистификации становятся почти непроницаемыми. Поэтому моя книга, помимо прочего, является и попыткой проникнуть сквозь некоторые из этих туманностей.

Часть I Война

И, заглушая в своей душе отчаяние песнями, развратом и водкой, побредут оторванные от мирного труда, от своих жен, матерей, детей – люди, сотни тысяч простых, добрых людей с орудиями убийства в руках туда, куда их погонят. Будут ходить, зябнуть, голодать, болеть, умирать от болезней и, наконец, придут к тому месту, где их начнут убивать тысячами, и они будут убивать тысячами, сами не зная зачем, людей, которых они никогда не видали, которые им ничего не сделали и не могут сделать дурного.

Лев Толстой. Христианство и патриотизм

Спустя год после завершения Чеченской войны удивительно, насколько мало изменений она, как представляется, внесла в руководство либо в устои политических и экономических порядков как России, так и Чечни. Борис Ельцин, несмотря на полное унижение, которое он навлек на свою администрацию и армию, остался президентом, а Виктор Черномырдин – премьер-министром, как и в декабре 1994 года. Анатолий Куликов, министр внутренних дел во время нескольких к атастроф в Чечне, сохранил за собой этот пост. Сергей Степашин, бывший директор службы безопасности[11], чьи личные интриги и тотально неверная оценка военного потенциала чеченцев стали непосредственной причиной ввода войск в Чечню, был смещен в 1995 году, но вновь назначен в 1997 году министром юстиции. В конечном итоге власть Ельцина разрушилась лишь вследствие полной и очевидной несостоятельности всех его экономических обещаний – и даже в этом случае представляется вероятным, что за его падением последует не системное изменение, а просто новая версия той же системы, созданию которой он способствовал.

Стоит отметить, что, с точки зрения истории, глобальных моделей и стереотипов о России, победа Ельцина в 1996 году была чрезвычайно необычной. Если следовать этим моделям, то победить тогда должен был Лебедь, которого выталкивала во власть волна народного гнева вслед за совершенными ельцинским режимом предательством армии и унижением нации в Чечне, не говоря уже обо всех тех случаях, когда Ельцин приносил в жертву мощь России и ее международное положение начиная с 1991 года.