Чечня: Трагедия Российской мощи. Первая чеченская война

Понятно, что в свете предшествующей вражды Хасбулатова с Ельциным российская администрация пыталась маргинализировать Хасбулатова и создать Временный совет без него. По информации Марии Эйсмонт, заместитель министра по делам национальностей Александр Котенков послал Хасбулатову телеграмму, где говорилось, что его присутствие «лишь угрожает российским попыткам помочь чеченской оппозиции». Пайн и Попов, как следует из процитированного выше текста, предполагают, что, возможно, вся российская стратегия в начале осени 1994 года ускорилась для того, чтобы упредить успех Хасбулатова – катастрофическим для России образом, поскольку единственным эффективным шансом для жизнеспособности этой стратегии была ее реализация достаточно медленным темпом, так, чтобы российское участие в процессе формирования оппозиции не было совершенно очевидным.

Если главным смыслом этой стратегии было избавиться от Дудаева, то оттеснение Хасбулатова на обочину, вероятно, в любом случае было ошибкой. В то время престиж Хасбулатова среди обычных чеченцев был гораздо больше, чем престиж Временного совета, поскольку его члены рассматривались большинством чеченцев как российские марионетки, а Хасбулатов не имел такой репутации – или же имел, но не в такой степени.

14 сентября Временный совет назначил Гантамирова командующим своих вооруженных сил – это был результат политической сделки, посредником в которой, как сообщалось, выступала Москва. Вскоре после этого Автурханов отправился в Москву на переговоры. 3 октября российские боевые вертолеты начали действовать в поддержку чеченских оппозиционных сил. Вооруженные столкновения между оппозицией и дудаевскими силами нарастали.

К этому периоду относится первое широкое публичное упоминание полковника Аслана Масхадова в качестве руководителя штаба чеченских правительственных сил. Советский артиллерийский полковник, служивший в Афганистане, Масхадов испытал отвращение к попытке военного вторжения в Литву в январе 1991 года, свидетелем которого он был, и фактически ушел из российской армии, вернувшись в Чечню, чтобы организовать местные силы против угрозы российского вмешательства. Кроме того, в это же время окончательно поддержать правительство Дудаева решил Шамиль Басаев⁴⁸.

15-16 октября силы, подконтрольные Лабазанову и Гантамирову, начали атаку на Грозный, явно не удосужившись скоординировать ее с Временным советом и Россией, что продемонстрировало крайнюю разобщенность оппозиции. Автурханов в этот момент открыто называл Лабазанова бандитом⁴⁹. Они были разбиты, а Дудаев вслед за своей победой предпринял ряд безуспешных нападений на укрепления оппозиции в Толстом-Юрте (27 октября), Урус-Мартане и Надтеречном районе. Во время этих сражений российские войска явно не были вовлечены напрямую, хотя присутствовали российские военные «советники». Несмотря на множество шума и ярости, за исключением предшествующей атаки Дудаева на людей Лабазанова в Аргуне, ни одно из этих нападений не было доведено до конца. Это привело к тому, что российская разведка и западные журналисты недооценили боевые способности сепаратистских сил.

К ноябрю российская администрация, похоже, была намерена избавиться от Дудаева как можно скорее. 11 ноября Шахрай заявил, что российское правительство будет вести переговоры с Грозным только после отставки Дудаева. Имея это в виду и признавая влияние Хасбулатова, Кремль, очевидно, отвел ему ограниченную роль, и Хасбулатов теперь стал взаимодействовать с Временным советом.

26 ноября оппозиция, включая Лабазанова и Гантамирова, вновь попыталась захватить Грозный, на сей раз при помощи 47 российских танков и БТРов, укомплектованных российскими солдатами-добровольцами. Как сказал потом попавший в плен российский рядовой Андрей Часов, с которым я общался на чеченской стороне спустя пять дней, их завербовала ФСК из подразделений российской армии, главным образом из Кантемировской танковой и Таманской мотострелковой гвардейских дивизий, расквартированных под Москвой, пообещав за их услуги по 6 млн рублей (1500 долларов). «Они ничего не сообщили нам о нашей задаче – только то, что мы отправляемся в Чечню сражаться с бандитами и защищать мирное население, – сказал рядовой Часов. – Они сказали, что всё остальное было секретной информацией. Мы не знали наших офицеров. Нам не дали никаких карт, и как только начался бой, наши чеченские проводники убежали, так что мы заблудились». Кстати, рядовой Часов был не видавшим виды профессионалом, а 20-летним призывником, худым, сбитым с толку и явно запуганным.