Чечня: Трагедия Российской мощи. Первая чеченская война

«относительные успехи вооруженных формирований Лабазанова и Гантамирова (включая захват последними грозненского аэропорта на непродолжительное время в начале октября и предъявление ими ультиматума Дудаеву) создали ложное впечатление слабости Дудаева, а следовательно, и возможности его смещения вооруженной оппозицией. Тем временем главный политический недруг Ельцина на тот момент, бывший спикер российского парламента Руслан Хасбулатов активно формировал собственные отряды. Незадолго до этого Хасбулатов вернулся в Чечню и предложил свои услуги в качестве объединяющей силы для внутренней оппозиции. Он был единственным лидером в Чечне, кто по популярности в народе не уступал Дудаеву. Возможно, именно усиление позиций Хасбулатова заставило Кремль существенно усилить позиции Автурханова (а также Хаджиева[55], который присоединился к нему позже, в начале осени) в оппозиционном альянсе. В любом случае российское руководство стало оказывать ему скрытую военную поддержку, тем самым гарантируя, что лавры ожидаемой будущей военной победы над Дудаевым достанутся не враждебному Хасбулатову или непредсказуемому Гантамирову, а “нашим людям”. Кроме того, в попытке повысить эффективность местных оппозиционных сил российское руководство одобрило выделение для Чечни российских танков и военнослужащих»⁴⁷.

Однажды приняв такое решение, российская администрация металась от одного неумелого подхода к другому, последовательно оказываясь втянутой в конфликт всё глубже и глубже. В этом не было чего-то особенно мистического или специфического для России: множество аналогичных примеров существует в истории других империй и великих держав. Состоявшаяся при российской поддержке и осуществленная оппозицией атака на Грозный 26 ноября особенно напоминает операцию в заливе Свиней или, если взять аналогию с Британской империей, рейд Джеймсона в 1896 году, направленный на то, чтобы развязать мятеж внутри Трансвааля и свергнуть его непокорное правительство[56].

Реализация российских планов осложнилась, когда в августе 1994 года в Чечню вернулся Руслан Хасбулатов, чтобы, по его словам, сформировать «миротворческую группу» для разоружения как дудаевских сил, так и оппозиции, но на самом деле – для дальнейшей капитализации своей огромной популярности в Чечне (благодаря брошенному им открытому вызову Ельцину осенью 1993 года), чтобы самому перехватить власть у Дудаева. Хасбулатов объявил, что у него есть миротворческий план, «который уже сработал в Европе и Азии», и что он «является другом каждого, кто хочет сохранить человеческие жизни в Чечне». Его сторонники затеяли большую игру вокруг его былого престижа: «всемирно известный экономист и бывший лидер одной из трех мировых сверхдержав» – так его представляли в городе Урус-Мартане.

Однако, нуждаясь в местных вооруженных силах, Хасбулатов сформировал альянс с Лабазановым, относительно которого он явно несколько смущался. В конце августа Хасбулатов очень изворотливо сказал мне: «Я тоже думаю, что Лабазанов – настоящий бандит, но что я могу поделать? Миротворческой группе приходится говорить с каждым – и с Ганди, и с бандитами. Не думаю, что кто-то обвинит меня в том, что я разговариваю с бандитом и прошу его не стрелять». После этого, 5 сентября, Дудаев выдавил Лабазанова с его базы в Аргуне, к востоку от Грозного, и затем Лабазанов и оставшиеся у него люди нашли прибежище в родном селе Хасбулатова Толстом-Юрте, которому сейчас возвращено его первоначальное чеченское название Девкар-Эвла. Это проявление способности Дудаева к сопротивлению, похоже, заставило российскую сторону увеличить военную поддержку Временному совету.