Чехия. Инструкция по эксплуатации

Карел Чапек остался. Он выбрал истину как одиночество. Как сумму ненависти, оскорблений, травли. Так что теперь с ним сводили счеты. Различные завистники раздирали его творение на куски. Льстецы молчали. Он начал новую книгу. Ее герой — композитор Фолтын, собственно говоря, мошенник, добывающий славу без каких-либо заслуг, а в час своей правды — стенает…

От книги остался только лишь скелет. Потому что совершенно неожиданно — самого Чапека это тоже, похоже, застает врасплох — приходит простуда, воспаление легких и смерть. И даже не через сто дней после мюнхенского сговора. Как будто бы он тем самым хотел сказать: по причине правды можно и умереть. Проходят очередные сто дней, и саламандры вступают в Прагу. В их списках имеется и его адрес, и они спешат, чтобы арестовать писателя, но в дверь звонят напрасно. Разочарованные тем, что цель давно уже мертва, они отправляются арестовать Йозефа, по крайней мере, вторую половину великолепного дуэта. Йозеф Чапек умирает в 1945 году в Берген-Бельзене, выстроенном саламандрами концентрационном лагере. Могила его неизвестна.

Коричневые саламандры закрывают и "Cafe Union". Какой идиотизм!

И с тех пор в Праге нет заведения, в котором можно было бы сказать: "Утром я бы тебя отпустил".

LA SPOSA VENDUTA

И подъем вверх и взлет у нас наказуемы. А поскольку это всем известно, вот все мнутся на месте и предпочитают переждать. Или выпить пива. Истинный чешский чех принимает данный sedativum (здесь: успокоительное) весьма регулярно, а вот моравский чех — скорее всего, редко. Bier — это "пиво", а Wein — "вино", не забывайте об этом

Пока же что мы все еще находимся в "Саду Карконоша". А я хочу отвезти вас в Моравию. Из земли пива в землю вина, поскольку Чехия — союз двух этих напитков.

Мы отправимся прямиком вниз, вдоль Лабы-Эльбы, через Двур Кралёве. Башня святого Иоанна Крестителя все еще гордо возносится здесь, и даже "открытие" Ганки не лишило ее чести… А теперь на Градец.

Schlacht bei Königgrätz у нас никаким понятием не является. У нас эта чудовищная мясорубка записана совершенно по-другому, и никакой битвы под Градцем Кралёвы мы просто не знаем. Наверняка, именно потому, что ее не выиграли. У нас эту страшную резню называют битвой под Садовой[81], словно бы мы желали сказать, что это был всего лишь эпизод. Всего лишь стычка, увертюра к большей кампании, которая выявит другого победителя. Когда я пишу "мы", то имею в виду чехов из старой Чехии, которые сражались здесь за "государя императора" вместе с другими народами Австро-Венгрии, в последний раз как патриоты. Государь император нас всех не только не похвалил, но буквально сумел всех оскорбить, так что впоследствии у него появились проблемы с тем, чтобы найти себе верных воинов. Потому-то от той войны нам осталась только песня — героическая и эпичная — похожая на песнь про Бабинского.

Ее герой — это Франта Ябурек, мало известный историкам канонир.

Там, возле Кралёвы Градца
Стальные ядра мчатся,
Ружья, пушки палят во все концы
Храбро держатся наши молодцы.

А Ябурек стоит и бесстрастно заряжает свою пушку.

Мужики, дворяне, официры,
Кони, кобылы, канониры
Под градом пуль валятся в ряд
И от чудовищных ран вопят

.

Припев песни исполняется, правда, по-чешски, но, одновременно, он настолько "обще-австро-венгерский", что ты, дорогой мой чехоразведчик, прекрасно поймешь все.

A u kanonu stál
A porad ládo-, ládo-, ládo-
A u kanonu stál
A furt jen ládoval

[82].

Понятное дело, что храброго канонира замечают пруссаки, так что рвущийся в бой чешский чех — тот "Ферда-муравей военного искусства" — не может скрыться от прусского глаза. Ибо:

…Разбил нам целый полк людей,
Бешенный Ябурек, гад и злодей!

Короче, его берут на мушку, причем, сам наследник прусского трона:

Увидел его сам кронпринц Фридрих:
Her je, den Kerl erschiess ich

…

Ябурек переживает сложный момент. Правда, он сумел схватить зубами и выплюнуть одну картечину, но потом все шутки заканчиваются. Приходит очередь и храброму канониру. Его голова летит над полем боя и извиняется перед генералом-главнокомандующим:

Летит, летит голова Ябурка
Прямо мимо генерала — вот как,
Кричит она: доложить спешу:
Отдать честь никак не могу.

Генерал потрясен! Ибо канонир, пускай в виде только лишь безголового туловища, в состоянии оттянуть свое орудие в безопасное место. За все свои героические деяния, несмотря даже на проигранную битву, нашего простого артиллериста возводят в дворянское звание: