Чехия. Инструкция по эксплуатации

Неподалеку от Литомышла лежит небольшой городок с названием Поличка. Красивый, как и все в восточной Чехии. Литомышл означает Сметану, к которому мы только что заскакивали, зато Поличка — это Мартину, еще один великий композитор из этой округи. Точно так же, как Бах и Гендель родом из одного и того же региона, у нас тоже имеется собственная версия такой вот необыкновенной близости. Мы бы даже могли прибавить третьего. Потому что Густав Малер тоже отсюда родом — из Калиште возле Иглавы. Маленькая деревушка, но, благодаря нему, сейчас всемирно известный адрес. В свою очередь, Поличка меньше Литомышла. Когда-то, по обычаю маленьких городишек, она была ужасно религиозной. Здесь действовало производство рождественских вертепов, так что под конец года Поличка походила на один большой Вертеп. И, как полагается, здесь свершилось чудо. В маленькой комнатке в башне храма святого Иакова родился бедный, но чрезвычайно музыкальный Богуслав.

В городке никаких особых богачей не проживало, но выглядел он очень уютным — просто чешская идиллия! Совершенно застывшая. Точно, как у Шпитцвега: Und abends tu ich dichten — "А по вечерам занимается поэзией". Поэтически сонная Поличка. Здесь мог бы замечательно править Гипнос.

Комнатку в башне — вместе с прихожей и печью — освещала керосиновая лампа. Ее свет еще не смешивал свет и мрак, как электрические лампы наших метрополий, окна казались иллюминаторами воздушного корабля, так что Богумил вздымался над всей Чехией и вслушивался в звуки. Его отец был сапожником и наблюдателем-пожарным на башне, к тому же он надзирал за церковными часами, определяющими темп жизни всей округи. По ночам он обходил городок с фонарем, днем — с рупором городского глашатая. Оба эти устройства и сейчас стоят в прихожей.

Волшебное место — европейский водораздел. Он соединяет Северное море с Черным. Здешние воды — благодаря Влтаве — текут к Гамбургу. Или по Дунаю к черноморским курортам. Зимы здесь длинные, а периоды позднего бабьего лета — просто чудесные. День за днем вверх и вниз по ступеням лестницы.

Кто высоко живет, замечает колебания мира гораздо лучше — и в виде волн.

Так вскоре напишет немецкий философ в качестве тонкой похвалы германской отчизны. Мартин Хайдеггер в своих "Беседах на полевой дороге", кажется, думал про Мартину — моряка воздушного корабля.

Тридцать шесть метров над землей и сто девяносто две ступени. Но даже существа, рожденные в воздухе, когда-нибудь должны сесть на землю. Словно птицы, которые перед готическими стенами Полички снижают свой полет. Так что и Богуслав спустился к землянам — он покинул башню, но не свои перспективы.

То есть, не станет он пессимистом, равно как и сторонником туманных понятий, ни проповедником блистающей духоты или глашатаем крикливых тезисов. Рождение в воздухе не означают замков из песка, а только лишь более четкое видение вещей. "Я вижу музыку", скажет он как-то потом. Ибо слышал он ее и раньше.

Но поначалу он смастерил себе скрипку и играл на ней словно Орфей или Паганини. Этим обратил на себя внимание. Маленькая Поличка впадает в восхищение и показывает класс. Город покупает парню настоящую скрипку их хорошего магазина и дает возможность отправиться дальше.

Но его паломничество было таким же, как и у Орфея. Карьера затягивалась, и каждая ее ступень требовала усилий. Происхождение представляло собой помеху. Только что начавшийся ХХ век путал его с квалификациями.

Юного Мартину это застало врасплох, но конкуренции он не боялся. Для кого-то, кто обязан был приземлиться, земля означала шанс. Относился он к этому буквально: о будущем решает не то, что мы оставили за собой, но отвага в начинании новых вещей. Вот он их и начинал.

Потому что будущее не было привычкой, но отвагой к созданию новаций.

Будущее звалось Прагой и оно обладало многоцветием. Прага была чешской, еврейской и немецкой. Живой и веселой. Еще не охваченной паникой маньяков, желающих провозглашать исключительность. Еще не под правлением Гибрис и Фобоса, Гордыни и Страха — двух главных лабиринтов Европы будущего.

Это все еще был город сотни башен, но его новый шум уже не был в состоянии перекричать никакой глашатай. Хотя и здесь еще существовали ритуалы родом из Полички. В библиотеке Клементинум в астрономической обсерватории тоже имелся свой пожарник-наблюдатель. У него имелся флажок, и он размахивал им, когда били астрономические часы. А канонир на Градчанах ожидал его знака, чтобы поджечь запал пушки, чтобы пражане могли услышать грохот.

Тогда все останавливались и подводили свои часы.