Чехов без глянца

Иваненко составил шутливую опись, в которой, по­сле перечисления тарантасов, саней, беговых дро­жек, плутов и прочего, о лошадях, носивших лю­бопытные клички, сказано так: «По Мелиховским дорогам на i июня состязались: Киргиз8 лет. Пере­гнал курьерский поезд ioo раз и сбросил владель­ца столько же раз. Мальчик 5 лет. Дрессированная лошадь, изящно танцует в запряжке. Anna Петровна 98 лет. По старости бесплодна, но подает надежды каждый год. Казачка то лет. Не выносит удилов». Да­лее следует описание свиней, уток, кур, собак. Две таксы, подаренные Лейкиным, выделены особо: «Хина Марковна отличается тучностью и неподвиж­ностью. Ленива и ехидна. Бром Исаевичотличается резвостью и ненавист ью к Белолобому. Благороден и искренен». В заключение рукописи сказано о хо­зяевах: « Павел Егорович Чехов и его супруга Евгения Яков­левна Чехова: счастливейшие из смертных. В за­конном супружестве состоят 42 года. Ура! Дети их: Антон Павлович Чехов: законный владелец Мелихов-

ского царства, Сазонихи, Стружкина, царь Мидий- ский и пр. и пр., он же писатель и доктор. Мария Павловна Чехова: добра, умна, изящна, красива, гра­циозна, вспыльчива и отходчива, строга, но спра­ведлива. Любит конфеты и духи, хорошую книжку, хороших умных людей. Не влюбчива. Избегает кра­сивых молодых людей и т. д.».

Михаил Павлович Чехов:

Самое веселое время в Мелихове — это были ужи­ны. За ними, устав за день, вся семья отдыхала и ве­лись такие разговоры, на какие был способен один только Антон 11авлович, да еще в присутствии «пре­красной Лики», когда она приезжала. Затем в десять часов вечера расходились спать. Тушились огни, и все в доме затихало, и только слышно было негром­кое пение и монотонное чтение Павла Егоровича, любившего помолиться.

Игнатий Николаевич Потапенко:

Когда в Мелихово приезжали гости, которые были Антону Павловичу приятны, он превращался в за­ботливого хозяина и проявлял самое радушное гос­теприимство и, главное, — заботу о том, чтобы все были сыты и хорошо спали.

В изданных письмах А. П. он часто упоминает о том, что я пел в Мелихове. Это правда. Музыкой и пением в Мелихове были наполнены наши дни. Хорошая музыкантша Л. С. Мизинова, большая приятельница А. П. и всей его семьи, садилась за рояль, я пел. А Антон Павлович обыкновенно за­казывал те вещи, которые ему особенно нрави­лись. Большим расположением его пользовался Чайковский, и его романсы не сходили с нашего репертуара.

Но в письмах А. П. стыдливо умолчал о том, что и он сам пел, — правда, не романсы, а церковные 337

песнопения. Им научился он в детстве, когда под руководством отца пел в церкви. У него был довольно звучный басок. Он отлично знал церковную службу и любил составлять домаш­ний импровизированный хор. Пели тропари, кон­даки, стихири, пасхальные ирмосы. Присаживалась к нам и подпевала и Марья Павловна, сочувственно гудел Павел Егорыч, а Антон Павлович основатель­но держал басовую партию.

И это, видимо, доставляло ему искреннее удоволь­ствие. Глядя на его лицо, казалось, что в такие ча­сы он чувствовал себя ребенком.

Михаил Павлович Чехов:

Иногда он любил совершать прогулку по своему «гер­цогству» или в ближайший монастырь — Давыдову пустынь. Запрягали тарантас, телегу и беговые дрож­ки. Антон Павлович надевал белый китель, перетяги­вал себя ремешком и садился на беговые дрожки. Сзади него, бочком, помещались Лика или Наташа Линтварева и держались руками за этот ремешок. Бе­лый китель и ремешок давали Антону Павловичу по­вод называть себя гусаром. Компания трогалась; впе­реди ехал на беговых дрожках «гусар», а за ним — те­лега и тарантас, переполненные гостями.

Мария Тимофеевна Дроздова:

1ости в мелиховском доме не переводились: дру­зья, почитатели, поклонницы. В конце концов это начало утомлять Антона Павловича. До обеда всех принимала Мария Павловна, и, несмотря на все радушие, это часто тяготило ее, так как многие из приезжающих под каким-нибудь предлогом, что­бы повидать Чехова, были люди совершенно не­знакомые и не подходящие к чеховскому дому по духу. Бесцеремонность ненужных посетителей по­рой удручала весь дом. От таких гостей все стре-

мились как-нибудь спрятаться, уйти, и незваный гость оставался один. Был однажды такой случай, что одному назойливому гостю, которому сказа-пи, что Чехов уехал на целую неделю, пришлось заго­родить в дверях путь в комнату Антона Павлови­ча, где Чехов едва успел спрятаться за гардеробом; гость настойчиво желал осмотреть хотя бы жили­ще писателя, если уж нельзя посмотреть самого хозяина.

Иван Леонтьевич Щеглов: