Чехов без глянца

Евтихий Павлович Карпов (1857-1926),драматург, режиссер Александрийского театра, постановщик пер­вого спектакля по пьесе Чехова «Чайка»: Я прекрасно понимал, что воплощение на сцене этой пьесы представляет задачу весьма большой 361

трудности. С робостью я приступил к инсцениров­ке пьесы.

Очень долго подробно мы обсуждали с Александ­ром Степановичем Яновым. художником Алексан­дрийского театра, план декораций, все детали по­становки. Янов прекрасно чувствовал русский быт, русскую природу, любил ее и был увлечен пье­сой Чехова.

С особенной тщательностью он разработал маке­ты декораций, но поводу каждой мелочи прихо­дил советоваться со мной.

Я предполагал поставить «Чайку» не ранее сере­дины ноября, но дело повернулось иначе.

Игнатий Николаевич Потапенко:

Но в судьбе этой пьесы сыграли роль такие слу­чайности и посторонние делу обстоятельства, ка­кие, кажется, немыслимы ни в одном театре, кро­ме русского.

В то время в Александрийском театре в полном ходу была система бенефисов. У главных актеров бенефисы были ежегодные, вторые же — получа­ли их от времени до времени, за особые заслуги или просто когда кому-нибудь удавалось выхлопо­тать. Основной репертуар сезона составлялся за­ранее, и если автор приходил с своей пьесой во время сезона, то, какими бы достоинствами она ни обладала, для нее уже не было места. Конечно, бывали исключения. Связи и хлопоты, слово, замолвленное влиятельным лицом, легко открывали дверь храма во всякое время. Но у Че­хова не было связей, хлопотать же он не умел, да и не хотел.

Но зато благодаря бенефисам на сцену иногда по­падали пьесы, лишенные всяких художественных достоинств, но заключавшие в себе эффектную роль для бенефицианта. Бенефициант сам выби­рал для себя пьесу, требовалось только формаль­ное утверждение дирекции. Так же формально к таким пьесам относился и Театрально-литера­турный комитет. Что же было делать, если актер или, еще хуже, актриса настаивали? Если бенефис получал актер второстепенный, то он иногда, ради хорошего сбора, жертвовал своим актерским самолюбием и выбирал пьесу с козыр­ной ролью не для себя, а для первой актрисы, имя которой делало сбор, или старался выехать на имени автора.

К несчастью, тут случилось именно это последнее. Пьеса досталась для бенефиса Левкеевой.

Ев гихий Павлович Карпов:

Елизавета Ивановна Левкеева, юбилейный спек­такль которой был назначен на 17 октября, проси­ла меня отдать пьесу Ант. Пав. ей в бенефис. Отка­зать Елизавете Ивановне я не мог, хотя предупре­дил ее, что для нее нет роли в пьесе Чехова и что вряд ли мы поспеем к 17 октября поставить пье­су... Мне не хотелось ставить пьесу наспех, кое- как. с шести-семи репетиций... Но Левкеева так облюбовала «Чайку», так лелеяла мысль иметь в бенефис пьесу Чехова, что и слушать ничего не хотела.

Она сама побывала в мастерской у Янова, взяла с него слово, что он напишет декорации к сроку, обратилась с просьбою к Антону Павловичу дать ей «Чайку» в бенефис.

Она ворвалась ко мне в кабинет, как буря, взвол­нованная и радостная, получив от Чехова разре­шение на постановку' «Чайки».

Игнатий Николаевич Потапенко:

В одном из писем своих, не помню — кому, А. П., говоря о распределении ролей в «Чайке», сооб­щает, что Чайку, то есть Нищ- Заречную, будет иг­рать толстая комическая актриса Левкеева. Ко­нечно, это была заведомая шутка. Но в дальнейшем, когда начали искать роль для бенефициантки, стали в тупик. Бенефициант­ке в пьесе нечего было делать. Упоминаемая в од­ном из писем Суворину моя мысль — отдать ей роль жены управляющего, конечно, не принадлежала к удачным, но это была единственная возможность так или иначе ввести ее в пьесу и, как это води­лось, дать публике возможность встретить ее ап­лодисментами.

Цель — прямо-таки святотатственная, когда речь идет о таком произведении, как «Чайка», но это все-таки было гораздо меньшее зло, чем ставить пьесу в бенефис Левкеевой.

Это была актриса своеобразная. Есть такие люди, которые, не делая никаких усилий, одним своим появлением в обществе вызывают веселое настро­ение. Что-то в них есть смешное — в манерах, в движениях, в голосе. Общество умирает от скуки, но появляется такой человек — и всем вдрут стано­вится весело.

Левкеева, на мой взгляд, была такая актриса. При исполнении роли едва ли она задавалась целью да ть какой-нибудь характер или тип. Это всегда была Левкеева. Сама она по своему складу очень подходи­ла для некоторых персонажей Островского, но это было просто счастливое совпадение. В остальном же, в чем она появлялась, она смешила своими ма­нерами, походкой, голосом.

Появление такой актрисы в пьесе Чехова, конечно, было бы неуместно. «Публика станет ждать от этой роли чего-нибудь смешного и разочаруется», — со­вершенно справедливо заметил Чехов. Было ясно, что бенефициантку придется совсем устранить из пьесы, что и было потом сделано.

Евтихий Павлович Карпов: