Чекистский невод

– И что они добьются такими темпами? – продолжал задаваться риторическими вопросами Матвей. – Если будут убивать своих же агентов?

– Значит, не последние, – вздохнул Кольцов. – А вот дальше будет по-настоящему интересно. Создается ощущение, что скоро наши противники начнут подкрадываться к объекту у горы Машной. Но пока они где-то здесь, в непосредственной близости. И если мы не разглядели лицо злоумышленника, то он нас точно разглядел. И отныне знает, с кем имеет дело. Так что прошу проявлять осторожность – и в нерабочее время тоже. Мы ничего не знаем об их связях и возможностях. Завтра воскресенье, но пусть это вас не смущает. Ехать на объект в выходной день бессмысленно, сделаем это в понедельник. Оценим, из-за чего сыр-бор, присмотримся к персоналу, пообщаемся с коллегами Озинского и Знаменской. А завтра будем работать с документами, друзья мои. Списки гостей города никуда не делись, так что милости просим.

Глава четвертая

Ноги подгибались, когда он добрел до гостиницы. Принял душ, застирал рубашку и штаны, повесил сушиться. Облачился во все чистое, спустился в бар. Душ подействовал благотворно – уже не валился с ног от усталости. Возникло желание выпить – явление не частое. В баре царствовал полумрак, приглушенно играла музыка, что-то джазово-лиричное, отнюдь не способствующее строительству коммунизма в отдельно взятой стране. Он наскоро перекусил утренними салатами, съел традиционную глазунью, переместился к бару. Заказал бутылку «Мартовского» пива, налил в бокал – и погрузился в размышления. Пищи для мозгов хватало. За спиной приглушенно разговаривали люди, кто-то ел, кто-то умеренно выпивал. Заведение было не из тех, где могла развернуться русская душа.

– Я к вам, – прозвучал сбоку голос, и на соседний табурет пристроилась знакомая личность. – Прошу простить за беспокойство, но на горизонте возникла тень Альберта, и если он увидит, что мы порознь, то может правильно понять.

– Снова докучает?

Полина в тусклом свете была очень хороша. Лукаво поблескивали глаза, пепельные волосы красиво падали на плечи. Сегодня она надела немаркое, изящное платье в серую полоску – без вызывающих вырезов, но подчеркивающее достоинства фигуры. Усталой она не казалась. Вечер субботы – по КЗОТ все же выходной.

– Пока не приближается, только смотрит. – Полина понизила тон до театрально-зловещего. – С дальним прицелом, так пронырливо… Ой, кажется, он уже здесь… – Полина и вправду испугалась, ненароком подалась к собеседнику.

В помещение грузно вошел Альберт, исподлобья обозрел присутствующих, задержался взглядом на парочке у бара. Человек уже выпил. Он смотрел тяжело, выпятив нижнюю губу. Пошатался по свободному пятачку тенью отца Гамлета и вышел прочь, не очень ловко вписавшись в проем дверей.

«Ну, и зачем мне это?» – подумал Кольцов.

– Ушел. – Полина нервно засмеялась. – Тогда и я, пожалуй, пойду.

– Можете остаться, Полина.

– Разрешаете? – В глазах соседки заплясали озорные огоньки. – Хорошо, посижу еще немного. Вы, конечно, не такой говорливый, как Альберт, но смотритесь представительно.

– Выпьете что-нибудь? Давайте я вам закажу…

– Ну уж нет, спасибо. – Полина решительно покачала головой. – Я еще не в том положении, чтобы выпивать за счет незнакомых мужчин. Даже не уговаривайте… Молодой человек, шампанское брют, если не сложно. И бокальчик.

«Молодому человеку» было основательно за сорок. Он неторопливо открыл бутылку, наполнил бокал и ненавязчиво намекнул, что, раз открыли, придется покупать все.

– Мы подумаем над этим, – улыбнулась Полина.

Чокнулись, выпили – он пиво, она – шампанское.

– Я все еще незнакомый мужчина? – спросил Кольцов.

Полина состроила сложную мину.

– Конечно. Я ничего про вас не знаю, кроме того, что вы проживаете за стенкой, а вчера помогли выпутаться из сложной жизненной ситуации. Вы загадочный, спокойный, внимательно смотрите и мало говорите. Про Альберта, например, я знаю куда больше, чем про вас. Ему сорок четыре года, он из Тулы, работает по материально-технической части, прибыл в Севастополь в командировку… как, впрочем, и все мы. О работе здесь особо не распространяются, но должны же хоть что-то сказать из вежливости? У Альберта есть дочь, проживает преимущественно с мамой… в смысле с его мамой, поскольку собственная мать дочери умерла несколько лет назад от сердечной недостаточности… во всяком случае, Альберт на этом настаивает. Может, и так, мне безразлично, хотя бедняжку, конечно, жалко…

– Может, лучше про вас? – перебил Михаил. – Почему мы все про Альберта? Он продолжает незримо присутствовать у нас за спиной? Прямо Ипполит какой-то.

Полина засмеялась – ей это удивительно шло. Многие женщины смеются вульгарно, что сразу вызывает отторжение. А Полина смеялась мягко, мелодично. А главное, не без причины.