Чел

Линер смотрит на отца и видит не пенсионера-лепидоптеролога в больничном халате, а генерал-лейтенанта, который в отличие от нее давно, еще до совещания, все понял. Решений не два и тем более не три. С самого начала оно было одно. К нему и пришли. Прочее – слова для убогих и трагиков. Слова и только. Слова.

Шеф прерывает затянувшееся молчание:

– Ну, закончим все-таки… Глеб, так какие у вас выводы?

Глеб смотрит на шефа и переводит взгляд на Линер. Шеф понимающе кивает:

– Да. Пора уже… Что ж… Глеб Серафимов – действительно сотрудник ЦИБа, но с полномочиями параллельного расследования. Легенда о прикоммандированном сотруднике была необходима, чтобы не отвлекать вас от работы, Юлия Вадимовна, и добиться максимального результата. Одна голова хорошо, две лучше. Известный факт…

Линер пристально смотрит на Глеба, а он в свою очередь не отводит жесткий, полный уверенного равенства взгляд.

– Так что у вас, Глеб? – спрашивает шеф.

– Считаю, что достаточных оснований рассматривать подследственного в качестве подозреваемого и тем более считать его искомым «певцом» – нет. У нас просто недостаточно фактов. То, что мы имеем, – переписка личного характера. И, по моему мнению, именно таковой и является. Мужчина и женщина. И только. Другое дело – это их связь с текущими событиями. Считаю, что она есть. И более чем очевидна. Не так очевидны причины этих сверхспособностей. Могу только предположить, что с ними, этими двумя, тогда, еще до теракта, что-то случилось…

– Что именно? – вяло, без особого интереса уточняет шеф.

– Не знаю. Но там был какой-то срыв, падение, что-то выходящее за рамки обыденного, как и все то, что мы наблюдаем сейчас. Не обычное или-или: живешь – не живешь, а что-то третье… Это, возможно, как-то связано с их травмами до теракта, но пока не знаю как…

– Всё?

– Так точно.

– Итоговые выводы следователей несколько противоречат друг другу, но… – Шеф берет паузу, заставляя Глеба и Линер непроизвольно напрячься. – …Они не противоречат третьему решению. Оно принято и будет осуществлено. Итак, на вас подготовка и вынос тела. Как здесь, так и в финальной точке маршрута. – Шеф адресует свои слова Семенычу с Павликом.

– Глеб – вы сопровождающий. Впрочем, я также. Я буду в холле отделения. Будьте на выходе из него, в зоне видимости. Выносить по готовности прочих служб, по моей команде. Вопросы?

– Мои задачи? – интересуется Линер, похоже, заранее зная ответ.

– Непосредственно по делу – исчерпаны. Но до завершения операции вам необходимо остаться в больнице. Продолжайте мониторить ситуацию. По всем источникам. Найдите место в здании с наилучшим сектором обзора за происходящим как во дворе, так и на улице, и будьте на связи. Эта информация не повредит на случай каких-то форс-мажоров. И вот еще что… Необходимо изъять историю болезни. Она вроде как у заведующей отделением?

– Да, была у нее.

– Ну вот, займитесь. И возьмите с Белой подписку о неразглашении.

– На какой срок?

– Навсегда.

– История болезни – часть третьего решения? Я правильно понимаю?

– Вы правильно понимаете, Юлия Вадимовна.

– Передать вам?

Шеф качает головой.

– Нет. Слишком заметно. Глебу.

Шеф замечает заигравшие от волнения щеки Линер и успокаивает ее:

– И не надо так переживать. Это не передача дела другому следователю. Это всего лишь один из пунктов третьего решения. Вы хорошо поработали, Юлия Вадимовна. Остался последний штрих. У нас у всех одна задача – безопасность. А безопасность – это когда все понятно. То, что происходит здесь с ночи, – непонятно. Объяснять – нет времени. Не все узлы развязываются. Какие-то надо рубить… Всё. Я в холле. Вадим Александрович вы со мной. Готовность – десять минут.