Челябинский драматический театр имени С.М. Цвиллинга

В «Деле» Петр — Байковский очень колоритный, красивый, сильный. Такие люди, как он, должны преобразить жизнь на земле на благо людей, однако все получилось иначе. Если Илье Артамонову суждено надорваться физически, то Петру предстоит надорваться духовно. Вот что писала в то время одна из газет («Вечерний Свердловск», 1967, 26 июня): «Петр все время разный, в каждой сцене — иной. Исподлобья смотрящий на незнакомый враждебный мир деревенский мужик, привыкший иметь дело с землей. Потом — угрюмый, занятый навязанным ему нелюбимым делом. Затем хозяин — ставший похожим на отца, еще дальше — растерянный, чувствующий, как рушится все, во что свято верил. Наконец — старик, немощный, сломленный жизнью, никому не нужный и все еще не понимающий, что же произошло. Все это есть у Горького и все это воплощено артистом».

В таком ансамбле, с одной стороны, мне было легко играть, так как «братья» мобилизовывали весь актерский состав для работы серьезной и вдумчивой. С другой стороны, трудно, так как автор инсценировки отпустил на долю Никиты небогатый материал.

Никита — горбун. В молодости это мягкий, добрый, робкий и неглупый человек. Но жизнь в обстановке алчности и насилия не могла сложиться у него сколько-нибудь удачно. Изверившись в мирской жизни, Никита уходит в монастырь. В конце спектакля он опустошен, равнодушен к богу, к людям, к брату Петру, пришедшему за помощью.

Сцена встречи Петра и Никиты в монастыре у нас долго не получалась. Эволюцию духовного краха Никиты следовало донести кратко и выразительно, а для этого надо было найти какие-то сатирические краски.

Петр приезжает к Никите с гостинцами. Вместе с режиссером Лотаревым мы допустили, что Петр мог привести настойку. Среди гостинцев на стол была поставлена и соленая капуста. Ложек, вилок и остальной посуды реквизиторы еще не принесли, но от вида капусты слюнки текли. Тут нам пришла в голову мысль брать капусту руками. Никита после выпитой рюмки быстро пьянел, брал капусту руками, запрокидывал голову, закусывал, капуста застревала в бороде, весь он становился неопрятным, отталкивающим. Даже сейчас вспоминаю эту сцену с жалостью и отвращением к своему бедному Никите. Глядя на меня, Е. И. Байковский искренне злился и страдал. Так у нас пошла эта сцена, и поспешный уход Петра от «праведного» брата был обусловлен.

О спектакле «Дело Артамоновых» очень много писали. Он вызвал немало споров. «Не во всем, думается, удалось режиссеру полностью подчинить главной идее многочисленные смысловые линии спектакля. Поэтому местами он распадается на самостоятельные эпизоды, на ряд иллюстративно решенных сцен» («Театральная жизнь», 1967, № 22). Однако спектакль «Дело Артамоновых» на Всероссийском конкурсе, посвященном 100-летию со дня рождения А. М. Горького, был удостоен диплома I степени Министерства культуры РСФСР. Дипломы I и II степени получили и ряд исполнителей — заслуженный артист РСФСР Е. И. Байковский, Э. Я. Гельфанд, В. Д. Чермянинов, я.

...В 1962 году наш театр осуществил постановку спектакля «Ленинградский проспект» И. Штока. Мне вспоминается этот спектакль в связи с тем, что в нем играл свою первую роль в Челябинском театре только что приехавший к нам Владимир Яковлевич Коноплянский. Он начинал свою актерскую биографию в Нижнетагильском музыкально-драматическом театре. Затем он был приглашен в труппу Кемеровского театра сатиры, 20 лет отдал Иркутскому театру юного зрителя. И вот в Челябинске. В то время актеру было за 50.

Когда в театр приезжают молодые актеры, это никого не удивляет: молодежи свойственно искать себя, театр, режиссеров, коллег. А тут приехал актер зрелый, с большой и разносторонней биографией. Во внешности Владимира Яковлевича сразу угадывались немалые актерские возможности: коренастый, с крупными выразительными чертами лица, с уверенной вельможной осанкой.

Мы начали репетировать. Я в спектакле исполнял роль Бориса, младшего сына семьи Забродиных, а Коноплянский — старого рабочего-пенсионера Скворца, друга моего отца и будущего моего тестя по пьесе. Одно это уже говорило о том, что не только по пьесе, но и в работе у нас могут возникнуть немалые споры, а порой конфликтные ситуации.

Актеры, не занятые в репетициях, спрашивали: «Ну как новый? Важничает?» Но новый не важничал, а невольно своим опытом, талантом и темпераментом заражал остальных и тем самым помогал выстраивать диалоги, создавать отдельные сцены в спектакле.

Созданный В. Я. Коноплянским образ Дмитрия Сергеевича Скворца — пенсионера, поборника справедливости, не забывается и по сей день.

«Для Коноплянского Д. С. Скворец — прежде всего коммунист, человек рабочей закалки. Нет места в его жизни самоуспокоенности, равнодушию. Для него право на заслуженный отдых — не есть право на покой. Он хочет быть нужным людям. Актер подчеркивает в своем герое внутреннюю уверенность, значимость, поэтическое начало. Образ, созданный Коноплянским, как бы олицетворяет собой саму рабочую совесть»,— писал искусствовед Ю. Черепанов в журнале «Театральная жизнь».