Челябинский драматический театр имени С.М. Цвиллинга

Сразу же после «Ленинградского проспекта» Владимир Яковлевич получил роль царя Водокрута в одноименной пьесе Е. Шварца. Водокрут покорил всех. Он у Коноплянского получился добрым, но высокое положение, которое он занимает в подводном царстве, испортило его. Перед нами — то ласково-коварный, то наивно-дурашливый, то отталкивающий, откровенный самодур, а то невероятно смешной.

Нам всем помнится сцена, когда Водокрут ел пирожки. Съест пирожок — и щупает живот. И все как бы видят, в какой части живота у него лежит пирожок с грибами, а где лежит пирожок с мясом и где еще есть место для следующих. Зрители, ребята, смеялись до визга над этой сценой. Я не был занят в спектакле, но несколько раз приходил посмотреть из-за кулис на это «факирство». Да также и актеры, игравшие вместе сцену, каждый раз еле сдерживались от хохота. И удовлетворенным оставался Петр Иванович Кулешов, постановщик этого веселого зрелища не только для детей, но и для взрослых.

Итак, Коноплянский сразу утвердил себя в нашем театре как ведущий актер... на всю оставшуюся жизнь, заполненную напряженной творческой работой. За 18 лет им было сыграно очень много ролей. Среди них: Флор Федулыч Прибытков — «Последняя жертва» А. Островского, Курдуков — «Конармия» И. Бабеля, Якимов — «Совесть» Д. Павловой, Гордей Павлович — «Чти отца своего» В. Лаврентьева... Одна из значительных работ — и последних — его роль Родиона Николаевича в «Старомодной комедии» А. Арбузова.

В 1968 году В. Я. Коноплянскому было присвоено звание заслуженного артиста РСФСР...

...Как давно и как недавно все это было. А время летит и ставит все новые и новые задачи...

ЧЕРЕДОЙ ПОКОЛЕНИЙ

Л. МАРКОВА,

актриса театра

У Челябинского драматического театра, как и у любого другого, своя история. Для меня она — моя жизнь с мая 1943 года, как прочла я в газете «Челябинский рабочий» объявление о наборе в трехгодичную студию при этом театре...

Шла война, и нас, студийцев, не удивило, когда на урок балета пришла педагог в военной форме. Это была Панна Ивановна Раппо — известная актриса, прошедшая школу балетного мастерства при Большом театре. Панна Ивановна только что вернулась с фронта из-под Москвы, где в течение шести месяцев работала по организации фронтовой самодеятельности. С первого же урока занятия с нею нас увлекли. Особенно полюбились в ее постановке танцы...

В свободное от занятий время студийцы были обязаны смотреть репетиции, для чего абонировали балкон. Репетиции спектакля «Комедия ошибок» У. Шекспира в постановке интереснейшего режиссера Эммануила Борисовича Краснянского длились часами, но мы как зачарованные, не отрываясь, наблюдали за происходящим и видели, какой точности исполнения заданного рисунка роли требовал от актера режиссер. А он был очень требователен и нетерпим к малейшей фальши. Репетиции иногда кончались в пять вечера, а через два часа люди уже были снова на сцене очередного спектакля.

...По стечению обстоятельств, когда из театра уехала актриса-травести, мне, студийке, уже на первом семестре предложили в спектакле «Нашествие» Л. Леонова роль Прокофия — мальчика, посаженного фашистами в тюрьму вместе со своим дедом и другими партизанами. Дебют состоялся 14 ноября 1943 года. Меня тронуло внимание всех участников спектакля и главного режиссера. А в спектакле была занята целая плеяда ведущих артистов: С. П. Вадова, А. С. Лескова, И. Е. Рагозин, К. И. Македонский, А. М. Тар-шин, П. А. Гарянов, В. А. Виннов и, наконец, Н. А. Соколов.

Наум Адольфович Соколов — необыкновенный артист и своеобразный человек. Играя в «Нашествии» предателя Фаюнина, он становился ужасен еще за кулисами. Увидев меня, начинал преследовать. Куда бы я ни пряталась, находил и гипнотизирующим взглядом вызывал во мне смятение. В этом состоянии он держал меня весь спектакль. И когда начиналась сцена в тюрьме, где находились приговоренные к повешению партизаны, при первой же фразе: «Дедушка! А это страшно?» — перед глазами возникал по виду оборванный, с редкой козлинообразной бородкой и злобствующим взглядом бывший купец Фаюнин — Соколов. Так, готовя себя к сцене, он помогал и мне.

А его появление на сцене в этой роли?! Разрыв бомбы. Гаснет свет. Напряженная тишина. Кто-то зажигает свечу. И в центре, на коленях, закоренелый враг Фаюнин неистово крестится, воздавая хвалу богу: «Пришло и наше время». Становилось жутко...

...Распорядок занятий в студии был необычен: с 8 до 11 и с 15 до 18 шли предметы специальные, а во время репетиций — общеобразовательные. Бывало, студийца забирали с лекции на репетицию, и преподавателю приходилось терпеть, даже такому строгому, как Александр Тувьевич Кирсанов, читавшему у нас западную литературу, западный театр. Между тем дисциплина держалась железная.

Назидательным был случай. Шла генеральная репетиция спектакля «Олеко Дундич». Проверялись грим, костюмы, свет. Одна из студиек, не успев загримироваться, не пошла за кулисы на «копыта» (мы стучали в определенном ритме, изображая скачущих лошадей). И на следующий день ее исключили из студии...