Человечество: История. Религия. Культура. Древняя Греция

Очень близко к учению скептиков стояли представители Новой академии, начиная с Аркесилая и его последователей.

Аркесилай родился в эолийском городе Питане в 318 г. до Р. X. и был современником Эпикура и Зенона. Хотя он первоначально принадлежал к старой академии, однако дух времени и прогрессирующее развитие философии уже больше не позволяли держаться простоты платоновской манеры. Обладая значительным состоянием, Аркесилай всецело посвятил себя изучению тех предметов, которые требовались для законченного образования благородного грека: красноречия, поэзии, музыки, математики и т, д. Он приехал в Афины главным образом, чтобы упражняться в красноречии, познакомился там с философией, и с тех пор посвятил свою жизнь исключительно ей. Он общался также и с Теофрастом, Зеноном, и древнегреческие авторы спорят между собою по вопросу о том, был ли он или не был слушателем Пиррона. В конце концов Аркесилай занял кафедру в академии и стал, таким образом, преемником Платона. Это свое дело он продолжал, пожиная похвалы и славу, до своей смерти, которая последовала на семьдесят четвертом году его жизни в 244 г. до Р. X.

Основные моменты философского учения Аркесилая сохранились для нас благодаря Цицерону. Учение это представляет собой диалектику, направленную против стоицизма, на спор с которым Аркесилай потратил много сил. Вывод, к которому приходит эта диалектика Аркесилай выразил следующим образом: «Мудрец должен удерживаться от одобрения или согласия». Более определенное развитие учения Аркесилая, сохранившееся для нас в противопоставлении учению стоиков, дает Секст Эмпирик: «Аркесилай в противоположность стоикам утверждал, что все непостижимо». Основное возражение Аркесилая против стоиков формулировалось следующим образом: «Мыслимое нами представление не является критерием, позволяющим различать между наукой и мнением, ибо оно встречается либо у мудрецов, либо у глупцов, но у первого оно является наукой, у второго – мнением. Если оно вне них ничего не представляет собою, то на его долю остается лишь пустое название». Знание именно есть вообще, согласно стоикам, развитое сознание, исходящее из оснований; но, говорит Аркесилай, эти основания, как мыслимое нами представление, такие же мысли, какие мы находим и у глупца. Они, следовательно, действительно являются тем конкретным, господствующим, которое составляет главное содержание нашего сознания, но не доказано, что это содержание является истинным. Таким образом, эта средина как являющаяся судьей между разумом и мнением составляет достояние как глупца, так и мудреца, может быть столь же заблуждением, сколь и истиной. Мудрец и глупец обладают, следовательно, одним и тем же критерием, и, однако, они по учению стоиков отличаются друг от друга в отношении истины.

Далее Аркесилай говорит: «Если постижение есть согласие с мыслимым нами представлением, то оно не существует. Ибо, во-первых, это согласие относится к основаниям, а не к представлениям, так как это согласие находит место именно лишь по отношению к аксиомам». Вообще мышление может находить себя соответствующим лишь некоей мысли, только в ней оно находит себя. Таким образом, только всеобщая аксиома способна выразить такое согласие, ибо лишь подобного рода абстрактные основоположения есть непосредственно чистые мысли. Аркесилай, следовательно, выдвигает против стоиков возражение, что их принцип содержит в себе противоречие, так как мыслимое нами представление есть, согласно им, мышление чего-то другого, между тем как мышление может мыслить лишь само себя. Но если вещи есть нечто другое, чем «я», то каким же образом я могу доходить до вещей? Одно находится по сю сторону, а другое – по ту сторону; субъективное и объективное не могут доходить друг до друга. Из этого Аркесилай делает именно тот вывод, что мудрец должен удерживать свое согласие, т. е. это не означает, что мудрец не должен мыслить, а лишь означает, что он не должен рассматривать мыслимое им как нечто истинное. «Ибо, так как ничто не постижимо, то он, соглашаясь с чем-то, будет соглашаться с непостижимым. Так как такое согласие есть мнение, то уделом мудреца будет лишь мнение». Цицерон выражает это следующим образом: «Ни ложное, ни истинное не могли бы быть познаны, если бы последнее было как раз таким, как и первое».

Относительно практического поведения Аркесилай говорит: «Но так как нельзя устраивать свою жизнь без критерия истинного и ложного, и цель жизни, счастье, может быть определена лишь посредством таких оснований, то мудрец не будет воздерживаться от одобрения по отношению всего на свете, а будет руководствоваться вероятностью в своем суждении о том, что ему нужно делать и чего не нужно делать». (Гегель «Лекции по истории философии»; 1; 2; С – D).

Феокрит