Человек Без Лица

– О, Господи! Господи!

– Одна нить к черту. И только тогда раскололся. Что за невезенье… – Фойл глубоко вздохнул и, как за щитом, укрылся за стеной безразличия. Татуировка исчезла с его лица. – В Шанхае почти полночь. Пора. Возможно, удача ждет нас с Сержем Орелем, помощником корабельного врача. Не смотри на меня так. Это всего лишь убийство.

Вперед, крошка! Джантируй!

Робин охнула и ошеломленно уставилась куда-то за его спину. Фойл повернулся. На песке возникла пылающая фигура, высокий мужчина в охваченной огнем одежде, со страшно татуированным лицом. Это был он сам.

– Боже! – выдавил из себя Фойл. Он шагнул в сторону своего горящего двойника, и видение сразу исчезло. Дрожа от потрясения, Фойл повернулся к Робин.

– Видела?

– Да.

– Что это было?

– Ты.

– Ради бога! Как это возможно? Как…

– Это был ты.

– Но… – Он запнулся, обессиленный и растерянный. –

Галлюцинация?

– Не знаю.

– Боже всемогущий! Видеть себя… лицом к лицу…

Одежда пылала… Что же это?

– Это был Гулли Фойл, – проговорила Робин, – горящий в аду.

– Хорошо, – свирепо прошипел Фойл. – Я в аду. Но меня и это не остановит. Если мне суждено гореть в аду,

«Ворга» будет гореть со мной. – Он резко сжал кулаки, вновь обретая силу и целеустремленность. – Меня не остановить, клянусь! На очереди Шанхай. Джантируй!

Глава 3

На Костюмированном Балу в Шанхае Формайл с Переса взбудоражил публику, появившись в роли Смерти из дюреровской «Смерти и девушки». Его сопровождало ослепительное создание, закутанное в прозрачные вуали.

Викторианское общество, душившее своих женщин паранджой и считавшее платья клана Пенемюнде верхом дерзости, было шокировано. Но когда Формайл открыл, что это не женщина, а великолепный андроид, мнение немедленно изменилось в его пользу. Общество пришло в восхищение от искусного обмана. Обнаженное тело, позорное у человека, – всего лишь бесполая диковинка у андроида.

Ровно в полночь Формайл пустил андроида с аукциона.

– Деньги идут на благотворительность, Формайл?

– Конечно, нет! Вам известен мой девиз: «Ни гроша на

энтропию!»… Что я слышу? – сто кредитов за это дорогое и очаровательное создание? Всего лишь одна сотня, джентльмены? Сама красота и изумительная приспособляемость. Две? Благодарю. Три с половиной? Благодарю.

Предложено… пять? Восемь? Благодарю. Давайте, давайте! Кто больше? Замечательный плод местного гения Пятимильного Цирка. Она ходит, говорит, приспосабливается. В нее заложена обязательная любовь к хозяину. Девять?

Кто еще? Что и это все? Вы побиты? Вы сдаетесь? Продано, лорду Йельскому за девятьсот кредитов.

Шум, аплодисменты и недоуменные подсчеты: – Боже, такой андроид должен стоить девяносто тысяч! Так тратить деньги…

– Будьте любезны, передайте деньги андроиду, лорд

Йель. Она отреагирует соответственно… До встречи в

Риме, леди и джентльмены!. Ровно в полночь во дворце

Борджиа. С Новым Годом!

Формайл уже исчез, когда, к собственному восторгу и к восторгу прочих холостяков, лорд Йель обнаружил, что их обманули дважды. Апдроид оказался живым человеческим существом. Сама красота и изумительная приспособляемость. На девятьсот кредитов она отреагировала великолепно. Шутку долго еще смаковали в курительных салонах.

Купленным на корню холостякам не терпелось поздравить

Формайла.

А в это время Фойл и Уэднесбери, прочитав табличку

«Джантируйте вдвое дальше или получите вдвое больше»

на семи языках, ступили во владения «д-ра Ореля, несравненного мастера увеличения возможностей мозга».

Стены приемной покрывали зловещие огненные карты, наглядно поясняющие, как д-р Орель припарками, бальзамами, магнитными полями и электролизом заставлял мозг удвоить дальность джантации или денежную наличность. Кроме того, врач улучшал память жаропонижающими слабительными, укреплял мораль тонизирующими примочками и снимал душевные страдания Целительным

Зельем Ореля. Приемная была пуста. Фойл наугад открыл дверь, увидел длинную госпитальную палату и в отвращении скривился.

– Притон для Снежков. Кокаинщики. Мог бы догадаться, что он и этим не брезгует…

Притон предназначался для Болезников, самых безнадежных наркоманов. Они покоились в больничных койках, умеренно страдая от нарочно вызванных пара-кори, пара-гриппа, пара-малярии. Жадно наслаждались незаконными болезнями и вниманием сестер в ослепительно белых халатах.

– Взгляни на них, – презрительно бросил Фойл. – Отвратительно. Если есть что-то более мерзкое, чем нарко-религия, то только это.

– Добрый вечер, – сзади раздался голос. Фойл захлопнул дверь и повернулся. Перед ним стоял доктор Орель, деловитый и аккуратный, в классической белой шапочке, халате и хирургической маске медицинского клана, к которому принадлежал лишь по мошенническому утверждению.