Человек-эхо

— Да как-то мне не с руки… Я наверняка это заслужил. А потом, он вроде как выглядит еще хуже меня.

Кара смотрит на другой конец комнаты, где сидит Гриффин — выпрямившись на стуле, с напряженным лицом. Вид дерьмовый у обоих, но Ной прав, ее брат явно не в форме.

— Совсем больной, — добавляет Дикин. — По-моему, ему нужно домой.

— Спасибо. Я поговорю с ним.

Дикин встает, но она успевает схватить его за руку. Он оборачивается.

— И вправду спасибо, Ной.

Улыбнувшись, он уходит, а Кара, двигаясь вслед за ним, подходит к Гриффину. Вблизи вид у него еще хуже. На лбу — тонкая пленка пота, лицо почти желтое.

— Нат, ты как? — спрашивает она.

Он резко поднимает на нее взгляд. Медлит.

— Нормально.

— Да ничего нормального! Ты совсем больной. Иди домой, если надо.

Гриффин проводит рукой по лбу. Кара замечает, что его знобит.

— Да, пожалуй, пойду, — тихо произносит он.

— Может, тебя отвезти?

Нат быстро мотает головой:

— Нет, нет! Ты им тут нужна.

Она смотрит, как он встает, подхватывает рюкзак и выходит. Идет Нат медленно, словно каждый шаг требует от него немалых усилий и сосредоточенности. Кара уже подумывает проводить его, приказать кому-нибудь отвезти его домой, но знает, что брат терпеть не может постороннее вмешательство. Одного лишь факта, что он без лишних споров согласился уйти, уже вполне достаточно.

Она останавливается у двери собственного кабинета, открывающейся в штабную комнату. Наблюдает за группой — все с головой ушли в работу. Детективы за рядами компьютеров, все еще отсматривающие записи с камер наблюдения… Аналитики, сводящие воедино полученные данные… Оперативники, изучающие показания свидетелей «с улицы» — даже самые невероятные, самые безумные…

Кара все размышляет про то, что обнаружили в цифровой лаборатории. Про тот аккаунт в «Тиндере».

Обводит всех по очереди взглядом. И вновь думает: «Это ты?

Или ты?»

Глава 61

А неплохой домишко… Он поднимает взгляд на ряд окон, на ярко-красную входную дверь, а потом проходит несколько оставшихся футов по подъездной дорожке. Ее машина здесь, и он знает, что она одна.

Какое-то время он наблюдал за ней. И она как раз то, что надо. Самое то. Он готов. Набирает воздуха в легкие и звонит в звонок. Дверь открывается.

Первый удар кулаком отбрасывает ее назад, из носа у нее струится кровь. Второй, в зубы, — и она падает на пол, бестолково размахивая руками. Он слышал, как хрустнула ее челюсть; видит ее глаза, широко раскрытые от боли. Входит вслед за ней в прихожую. Она лихорадочно пытается отползти, ищет руками опору, подошвы ее туфель взвизгивают по плиточному полу. Он наклоняется и опять бьет ее — кастет ломает ей свод глазницы. Второй удар попадает в висок.

Она в полуобмороке. Он слышит, как она пытается произнести что-то разбитыми губами, кровь и слюни сползают у нее по подбородку. Он встает над ней, упиваясь моментом. Он знает, что сейчас сделает.

Хватает ее за кисть руки, вздергивает ее вверх и разрывает на ней блузку. С хлопаньем отлетают пуговицы, скачут по полу, трещат швы, когда он полностью срывает ее с тела. Лифчик у нее розовый, кружевной, тоненький — он хватается за него спереди, как за ручку, чтобы оттащить ее дальше в дом, но эфемерная ткань почти сразу же рвется, когда он дергает посильнее и срывает его совсем, обжигая ей кожу.

Женщина все еще сопротивляется. У нее бойцовский характер. Ему это нравится. Он наносит ей несколько хорошо нацеленных ударов в живот и чуть выше, слышит хруст, когда ломаются ребра; она переламывается пополам, ее безудержно тошнит. Он перекатывает ее на живот, лицом вниз, потом лезет в карман и вытаскивает отрезок веревки. Обматывает его ей вокруг шеи, внахлест, а потом тянет, упершись ей коленом в спину. Она хрипит и булькает; он видит, как у нее закатываются глаза. Но ослабляет веревку. Не так сильно, думает он. Пока.

Дальше юбка, потом колготки. Трусики в тон, чудесно. Эта сучка знает, как себя побаловать. Они рвутся в клочья, когда он срывает их у нее с ног. Чувствует запах мочи и пота. Туфли уже слетели во время борьбы, валяются на боку в луже крови.

Он чувствует, что ее сердце забилось быстрее. У него уже встал, даже самому больно. Он встает над ее распростертым обнаженным телом, слегка поглаживая себя через джинсы. Смотрит на ее голую кожу, на которой уже начинают проступать синяки, на ее сочную манду, на тугую попку, которая, как он знает, ждет его.

Она просто смотрит на него через плечо, в глазах ее еще мерцают последние проблески сознания.

Он оборачивается на открытую входную дверь, на пустую улицу за ней. Толкает дверь ногой и в этот момент видит, как надежда отливает из ее глаз.

Дверь со щелчком захлопывается. Он не хочет, чтобы его беспокоили. Он хочет продлить этот момент, запомнить все до последних мелочей.

Потому что вот оно.

Начало конца.

Глава 62

Гриффин едва не падает, войдя в дверь на подгибающихся ногах, и Джесс проводит его к кровати. Он с глухим стуком ложится. Она видит на его лице чистую боль.

— Это просто глупо, Гриффин! Прими что-нибудь!

— У меня только одна осталась.