Человек из Назарета

Расправившись с торговцами скотом, он перешел на ряды менял. В ту пору в Иудее ходили монеты, которые чеканил Рим и на которых изображалась голова Тиберия, а также его титулы. Но эти монеты не разрешалось использовать в Храме, поскольку римляне были язычниками, а, кроме того, в религиозных делах запрещалось употреблять деньги, оскверненные светским оборотом. Поэтому в Храме ошивалось несколько менял, которые конвертировали римские динарии в деньги Храма и неплохо на этом зарабатывали. Иисус и его ученики слышали, как один из менял говорил кому-то в присущей данной профессии презрительной манере:

– У меня и моего партнера монопольное право на обмен динариев на деньги Храма. Мне наплевать, что они тебе говорят, друг мой. Обменять свои деньги ты сможешь только у меня.

А другой, стоявший неподалеку и заламывавший огромный процент, цедил сквозь зубы:

– Платишь тридцать за сотню, в динариях императора Тиберия, до начала праздника Песах. Понял?

А куда было деваться?

Ученики Иисуса принялись опрокидывать стоящие вдоль стен столы. Зазвенели на каменном полу золотые и серебряные монеты. Иисус же, полосуя плеткой спины и менял, и их клиентов, громогласно возвещал:

– Сказано пророками: Мой дом всегда будет домом молитвы, пока вы не превратите его в воровской притон! Но я поправлю пророков! Убирайтесь! Пошли прочь!

После этого, предоставив ученикам право выбрасывать ругающихся менял из Храма, в чем особенно преуспел Малыш Иаков, он, переводя дыхание, обратился к Иуде Искариоту:

– Как там сказано в псалмах царя Давида?

– Ревность по доме Твоем снедает меня… – не задумываясь, процитировал Иуда, и Иисус кивнул. Затем оба они обратили внимание на молодого священника, который стоял у главных врат Храма. Иуда узнал его – это был Зера. Зера долго и внимательно смотрел на Иисуса, не подавая виду, что знаком с его спутником, после чего вышел.

Иуда проводил его взглядом и, обратившись к учителю, проговорил:

– Мне кажется, нам не следует слишком восстанавливать против себя власти. Нам понадобится их…

И он, не успев выговорить слово поддержка, которое собирался произнести, застыл, ошеломленный полным отвращения взглядом, которым окинул его Иисус.

Он отпрянул, столкнувшись с Филиппом и Фаддеем, которые только что закончили последний раунд кулачных боев с менялами, и пробормотал:

– О, учитель! Я вижу, что был не прав. Как же я был не прав!..

И, заикаясь, принялся умолять Иисуса простить его, одновременно ругая себя за свою неумелость и глупость.

Никаких официальных мер к Иисусу за разгон торговцев и менял принято не было. Последним разрешили торговать в приделах Храма, но официального покровительства Храм им не оказывал. Новость о том, что случилось в Храме, быстро разлетелась по Иерусалиму, и на свою первую проповедь, которую Иисус провел у главного портика, он собрал огромную толпу, часть которой, впрочем, явилась, главным образом, чтобы посмотреть, как он будет лупить кого-нибудь еще. Другую часть в большей степени привлекла слава Иисуса как целителя и чудотворца, и Иисус удовлетворил эту часть аудитории после того, как ученики, рассортировав тех, кто подлежал исцелению, подвели и поднесли к нему самых тяжелых, оставив те случаи, что полегче, на потом. Совершив чудеса, Иисус уже готов был начать проповедь, как матери принялись подносить к нему младенцев, чтобы он благословил их, и с гордостью демонстрировали ему первые навыки связной речи, которыми овладели их чада.

– Ну-ка, скажи ему что-нибудь! – просила мать болтающее ручками и ножками дитя.

– Га-га-га… гы-гы-гы… – послушно изрекал младенец.

– Скажи что-нибудь сыну Давида!

– Гу-гу-гу… ге-ге-ге… – сообщал ребенок.

Элифаз с прочими фарисеями присутствовал здесь же. Они ловили каждое слово Иисуса, внимательно следили за всем, что происходит.

– Как далеко он зайдет в своем святотатстве? – всплеснув руками, воскликнул Элифаз. – У него уже дети изрекают богопротивное!

Иисус, как всегда, был скор на ответ, правда, на этот раз в его словах прозвучали не сарказм, а горечь и сочувствие:

– Как жаль, что вы не читали Писание. Там же сказано: …из уст младенцев и грудных детей Ты устроил хвалу, ради врагов Твоих, дабы сделать безмолвным врага и мстителя…

А потом, обратившись к детям, провозгласил:

– Будьте благословенны, маленькие мои.

– Скажи это, скажи.

– Осанна сыну Давида! – произнесла девочка лет шести, явно наученная матерью, тут же в восторге кинувшейся обнимать свое дитя, которое, правда, никакого воодушевления от этого не испытывало. Иисус нахмурился и заговорил: