Человек из Назарета

– Боюсь, настоящие новости от ваших братьев из Галилеи до вас так и не дошли, – сказал он. – Я проповедую Царство Небесное.

– Которое мы готовы сейчас же утвердить, – сказал Арам, глядя на Иовава. – На месте царства кесаря. Разве ты не тот, о приходе которого нам было обещано?

– Я именно тот, о пришествии которого пророчествовал Иоанн Креститель.

– В кого мы верили, – покачал головой Варавва, – когда фарисеи и саддукеи плевали на него. Теперь же, как он и предсказывал, сильные мира сего будут ниспровергнуты, а слабые воцарятся.

– Все случится так, как было сказано им, – проговорил не то Арам, не то Иовав. – И тобой. Ты обязан развернуть знамя Мессии.

– Вы неверно поняли его пророчество, – покачал головой Иисус, – а также суть моей миссии. Я должен вас оставить. Миссия моя еще не завершена, а времени у меня мало.

– Мы тебя не понимаем, – сказал Варавва. – Ты говоришь загадками. Если ты думаешь, что мы – вражеские шпионы, то ты ошибаешься. Мы высказались достаточно ясно. И от тебя мы требуем ясности. Думаю, мы имеем на это право.

Но Иисус вернулся в портик Храма, где его ждали ученики, и вместе они покинули его пределы. Варавва и его друзья, увы, не смогли подойти к Иисусу, окруженному плотным кольцом учеников, но держались поближе, все еще пребывая в недоумении. Да, загадки…

– Неверно поняли суть миссии? – спросил, обращаясь сам к себе, Варавва.

Но в голосе его уже не слышалось недоумения, потому что к Иисусу приблизился римский центурион в полном боевом вооружении.

Увидев римлянина, ученики прикрыли собой учителя, но центурион мягко спросил:

– Господин мой! Могу ли я попросить тебя об одной милости?

– Господин? – переспросил Иисус. – Разве я господин тебе?

– Именно! Ведь ты пришел от того, кто выше нас! – просто объяснил центурион. – Конечно, ты очень занят, но у меня к тебе нижайшая просьба! Есть у меня в доме слуга. Он живет у меня уже много лет, он такой заботливый и добрый – он мне скорее сын, а не слуга. И он заболел. Сильно заболел. Я боюсь, что он умирает. И я прошу тебя, господин мой, сжалься над ним и надо мной…

– Вы слышите? – воскликнул Иисус, обращаясь к толпе. – Друзья, ученики! Вы слышите? Почему я всем нужен? Не потому, что несу слово истины, а исключительно оттого, что подаю знаки и творю чудеса. А еще потому, что видят во мне знамя свободы народа Израилева.

И он сердито посмотрел в сторону Вараввы и его друзей.

– И тем не менее, – сказал он, обращаясь к центуриону, – я пойду в твой дом. То, что я делал для неблагодарных евреев, я сделаю и для неблагодарных римлян, чтобы никто не сказал, что я предпочитаю одних другим. Веди!

– Но, господин мой, – прервал его центурион, – мне не нужны знаки и чудеса. И я недостоин того, чтобы ты посетил мой дом. Но я знаю – стоит тебе произнести слово, и слуга мой будет здоров. Видишь ли, господин мой, я подчиняюсь своим начальникам. Но и в моем подчинении есть люди, целая сотня. И если я говорю кому-то из них сделай то-то и то-то или пойди туда-то, он сделает или пойдет. И мне не нужно смотреть и проверять. В слове – сила. Одного слова достаточно.

Центурион, который, вероятно, уже давно служил в израильском легионе, по-арамейски говорил хорошо, хотя и с долей некоторой италийской резкости. Иисус, явно чувствуя удовольствие от того, как рождаются в его гортани слова, произнес то же самое, что сказал центурион, но на латыни: satis est ut verbum detur, после чего, возвысив голос, обратился к толпе:

– Вы слышите этого человека, этого офицера римского гарнизона? Увы, ни у кого в Израиле не видел я столь сильной веры, как у этого человека! И от этого горько мне, ибо считают израильтяне, что по крови их и рождению они принадлежат к богом избранному народу. Да, они увидят Авраама, Исаака и Иакова, а также всех прочих пророков Господа нашего, которые считаются и пророками нашей крови и нации, сидящими в Царстве Небесном. Но они также увидят, что рядом с пророками Израиля сидят в Царстве Небесном и иные – со всего света, со всех четырех сторон горизонта. И те, кто считает, что Царство Небесное принадлежит им исключительно по праву крови и рождения, будут ввергнуты во тьму вечную. И будет там, я обещаю, и много слез, и скрежет зубовный. А те, кто придут последними, станут первыми. А первые – нужно ли мне об этом говорить? – будут последними.

И, обратив на стоящего рядом центуриона взгляд, полный любви, Иисус сказал:

– Иди домой. Вера твоя спасла твоего слугу.

Не сомневаясь, что все так и произошло, как сказал Иисус, центурион хотел преклонить колени, но Иисус поднял его. И мера благодарности, которая читалась на лице римского офицера, была более чем уравновешена ненавистью на физиономиях фарисеев и злой озадаченностью на лицах Вараввы и прочих зелотов.

Глава 2