Человек из Назарета

– Ибо примет смерть Сын Человеческий, как это сказано о нем, и постигнет горе того, кто предаст его. Но посмотрим на это с другой стороны. Ведь смерть Сына Человеческого станет последней жертвой, совершаемой во крови и плоти, и послужит она освобождению рода человеческого от всех его грехов. И вы просто обязаны понять природу этой жертвы. Это необходимая жертва, ибо Бог-Отец желает смерти своего собственного сына, который является его, Бога-Отца, субстанцией и сущностью, чтобы такой ценой вернуть человечеству божественную чистоту, которую оно утратило, встав на стезю греха. И плата должна быть великой, ибо велика тяжесть человеческих грехов, и предвечный должен уравновесить ее поистине веской монетой. Жертва эта запомнится на века – как на века запомнилась история нашего исхода из Египта. Но она не только запомнится – ее нужно будет приносить вновь и вновь, каждый день, во имя непрекращающегося возрождения человечества. Ибо грех, который человек совершает по своей плоти и крови, грех, который он унаследовал от праотца своего, Адама, не может быть прощен единовременным покаянием – раз и навсегда. Поскольку грешит человек ежедневно, ежедневным должно быть и искупление. И сейчас я научу вас, как приносить эту жертву ежедневно – не просто для того, чтобы помнить, но, чтобы каждый раз, вновь и вновь, совершать этот обряд.

Иисус достал из корзины половину хлеба и произнес:

– Благодарю Отца за этот благословенный дар его. Теперь, разломив хлеб, каждому я отдаю его часть.

Иисус отломил от хлеба несколько кусков – по числу сидящих за столом – и передал по кругу. Малыш Иаков по нерасторопности своей выронил кусок из своих неуклюжих рук и, быстро подняв его с полу, принялся обдувать и обтирать о рукав. Прочие ученики недоуменно смотрели на свои куски хлеба. То, что Иисус произнес далее, ввергло их в еще большее недоумение. Иисус сказал:

– Ешьте. Это – тело мое. Ешьте.

Кое-кто из учеников, будучи явно не в состоянии справиться с шоком, некоторое время держал хлеб в нескольких дюймах от отверстого рта (вечно у него всякие сюрпризы!).

– Ешьте! – приказал Иисус.

И они отправили хлеб в рот.

– Это тело мое, как я сказал, – продолжил Иисус. – И вы, которым я передаю власть мою, и те люди, которым власть передадите вы, должны делать это каждый день, до конца времен, во искупление грехов человека. Внешне это просто хлеб, но по сути, которая открывается в момент, когда вы произносите молитву, это тело мое, это мое существо.

Он замолчал, и в наступившей мертвой тишине слышно было, как булькает вино, которое Иисус наливал из кувшина в большую чашу.

– А теперь, – сказал он, – я беру эту чашу с вином, благословенный дар нашего Отца, и передаю каждому из вас. Пейте. На вкус и на запах это просто вино – отличное изысканное вино; в нем играет свет, как и подобает, если в чаше у вас этот божественный напиток. Но по сути – это моя кровь, кровь Нового Завета, кровь, которую я пролью за многих, во оставление их грехов, прошлых и будущих. Пейте!

Чаша пошла по кругу, и каждый отпил из нее совсем по чуть-чуть, так что к сидящему рядом с Иисусом Иоанну она дошла достаточно полной.

– Допей, Иоанн! – приказал Иисус, после чего вновь обратился ко всем.

– Когда вы останетесь одни и будете проповедовать Слово Божие, – сказал он, – пусть эти хлеб и вино, кои есть кровь и плоть моя, воспримут все те, кто в меня верит. Я сказал одни, но знайте – вы никогда не останетесь одни, и я всегда пребуду с вами, и не только духом своим, но – во плоти и крови, в этих двух благословенных ипостасях, – до конца времен. И каждый день я буду приносим в жертву, и каждый день воскресну.

И он замолчал, словно усталость поразила его. Но тут, в своей обычной грубоватой манере, заговорил Фома:

– То, что я никак не пойму во всех этих делах с твоей кровью и плотью, если мне, конечно, позволят так сказать, так это… это… Ну, во-первых, не будем говорить о смерти – пока ты с нами, ты не умрешь…

– Фома! Фома! – предостерегающе произнес Петр.

– Ладно, пусть Сатана проваливает и меня не искушает, – покачал головой Фома. – Но давайте на минуту забудем о смерти. Ты заставляешь нас есть твою плоть и пить твою кровь. Но так делают звери – убивают, а потом едят плоть и пьют кровь. А мы же – не звери! Мы – люди! Не нравится мне все это!

– Отлично, Фома! – проговорил Иисус. – Твоя смелость говорит сама за себя. Скажу тогда по-другому. Жертва – это разрушение. Когда вы едите хлеб и пьете вино, вы их уничтожаете. Но, уничтожая их, вы питаете свое тело. Правда, кусочек хлеба и глоток вина – слишком небольшая плата за грехи человечества. Поэтому их следует преобразовать в некое тело, более ценное, чем хлеб и вино. В мое тело. И через эти формы я пребуду с вами – не зыбкий дух, не ускользающая мысль, но нечто и твердое, и текучее, нечто телесно ощутимое.

Голос Иисуса окреп и вознесся под своды комнаты.

– Эти хлеб и вино – не просто напоминание, не просто знак и символ. В этих формах я пребуду в человечестве. Простые формы ежедневной жизни – вино и хлеб! Что может быть лучше?