Человек из Назарета

Наступила тишина. Затем на лестнице послышались шаги слуги. Вот и сам он встал, поигрывая во рту своей деревянной пластинкой.

– Все в порядке? – спросил он. – Может, еще вина? Кто платит за ужин?

– Я, конечно! – улыбнувшись, произнес Иисус.

Глава 9

Итак, я заканчиваю свое повествование. События, которые я описал, равно как и характеры, очерченные мною, принадлежат прошлому. Есть опасность, что все это станет мифом, где сам Иисус вырастет еще на один локоть и превратится в гиганта, а Иуда Искариот предстанет примитивным охотником за тридцатью сребрениками. Вскоре, в чем у меня нет никаких сомнений, появятся, так сказать, официальные версии и истории Иисуса, и той вести, что он явил миру. Эти версии примутся защищать уважаемые люди, чей авторитет будет покоиться исключительно на их собственном о самих себе мнении, но именно эти люди станут навязывать верующим официальные варианты мифа – вплоть до его мельчайших деталей. Моя история не претендует на то, чтобы считаться священным текстом, но я совсем не хочу, чтобы вы видели в ней некое намеренное искажение действительности. Хотя я не являюсь христианином, я полагаю, что Иисус из Назарета был великим человеком, а жизнь его вполне достойна того, чтобы ее описал незаинтересованный рассказчик, каковым может быть только неверующий. Когда я говорю о себе нехристианин и неверующий, я имею в виду то, что я не очень озабочен истинностью фактов божественного происхождения Иисуса, непорочного зачатия, воскресения и так называемых чудес, которые он совершил. По плодам их узнаете, кто они, говорил Иисус. Так и я. Меня интересуют плоды, причем не как раскрашенные игрушки, поданные на деревянном блюде, а как некая пригодная для еды субстанция, полная густого питательного сока.

Некоторые из нас утверждают, что Создатель соорудил нашу Вселенную из спортивного интереса и развлекается, обеспечивая ее существование. Если это так, а я склонен согласиться с данной точкой зрения, то жизнь человеческая есть всего-навсего игра – в том смысле, что мы не способны отвечать за ее поддержание, всецело передоверив это природе, а сами занимаемся в это время пустяками, которые, если не налагаем на себя руки от скуки, считаем чем-то исключительно важным. Человек строит жилища, заботится о собственном теле, выращивает плоды, семена для которых ему предоставляет природа, слушает музыку, читает книги. Иногда развлечения человека принимают характер кроваво-тиранический, и тогда он называет их политикой и искусством управления, решая, что в его обязанности входит обеспечение безмерного расширения того, что он называет Государством. Кстати, именем последнего поддерживается основанный на социальных предрассудках жесткий порядок в обществе, которое, в принципе, не должно быть слишком уж строгой конструкцией. Но, увы, такова уж природа человека как социального животного, что он может существовать лишь тогда, когда исполняет некие обязанности по отношению к другим – к этому его и принуждает государство.

Иисус из Назарета проповедовал важность обязанностей, и он прояснил содержание последних в слове любовь – любовь как ahavah или agape, но не как amor. Во всех языках любовь – слово-предатель, и ему необычайно трудно дать определение, но Иисус своими притчами и личным примером показал, какое значение он в него вкладывает. Он говорил о невозможном – о любви к врагам; но невозможность и немыслимость подобной любви становится относительной, если понимать ее в терминах лудических или игровых – тех, что я применил к факту создания мира и обеспечения его существования. Обязанность – это тоже поле игры – игры, в которую чертовски трудно, но, в принципе, можно играть. Игра в терпимость, игра в подставление другой щеки, игра в преодоление нашего естественного отвращения к покрытой пятнами проказы или оспой коже, которую мы осыпаем любящими поцелуями. Ты побеждаешь в этой игре и получаешь приз, и призом этим становится Царство Небесное. Царство это населено мужчинами и женщинами, которые вполне овладели навыками этой игры и хотят в ней совершенствоваться. В любой момент вы узнаете этих людей – по плодам их. И игра делает жизнь необычайно интересной. Почему же существует такое множество людей, которые не хотят играть в эту игру, и, более того, с непропорциональной вине мерой суровости преследуют тех, кто хочет?