Человек из Назарета

– Он где-то в середине каравана, – сказал главный погонщик, кивнув в сторону формирующейся колонны верблюдов и ослов. – Вся молодежь там. Поют свои новые песенки, что подцепили в Иерусалиме, да на кинноре бренчат. Скоро заявится.

Но Иисуса все не было.

– Подожди нас, – сказал Иосиф караванщику. – Мы пойдем искать.

– Как только солнце опустится вон на те башни, мы уходим, – сказал тот. – Ждать никого не станем.

Иосиф с Марией в волнении отправились на поиски сына. Мало ли что могло случиться! Воры, драчливые сирийские солдаты, прочие опасности!

Иисус же тем временем отправился в Храм Соломона, зная, что там уже не услышит ни звона монет, ни воркования голубей, ни блеяния агнцев – всего этого шума и гама, который заполняет внутренность Храма во время службы и жертвоприношений. Он стоял в ближнем дворике, но не один, за ним наблюдали сидевшие на башне вооруженные охранники – с тех пор как местные ополчились на изображение Тиберия, за Храмом стали усиленно смотреть. Иисус выбросил их из поля зрения, как из ушей – их плохой арамейский, на котором они пытались шутить с ним:

– Мало-мало опоздать, евреи?

Иисус стоял в ближнем дворике Храма, и, сосредоточившись, сделал так, что присутствие Бога и его сияние затмило собой сияние солнца. Мы бы сказали, Иисус впал в транс. В это время мимо проходил один из самых почтенных ученых раввинов Храма. Увидев Иисуса, он подошел к нему и приветливо спросил:

– Что ты делаешь здесь один, сын мой?

– Я не один, – ответил юноша с улыбкой. – Со мною Бог.

– Устами младенцев… – процитировал раввин.

– Я не младенец и не сосунок, ваше преподобие, – отпарировал Иисус, – хотя, насколько я понимаю, это одно и то же. Нет, моя вера говорит мне, что я – мужчина.

Подошел еще один раввин и, не обращая внимания на юношу, стал говорить коллеге, что, дескать, приходил такой-то и такой-то и говорил, что то-то и то-то было сделано со всем возможным тщанием.

– Прекрасно, прекрасно, – сказал первый раввин. – Работает, как муравей, молодец. Пойди к муравью, ленивец, посмотри на действия его и будь мудрым. Ну что, мальчик мой, видишь? – Раввин вновь обратился к Иисусу. – В Священном Писании есть слова на любой случай жизни.

Иисус улыбнулся.

– Притчи Соломоновы скорее разумны, чем святы. Разве не должны мы видеть различие между разумными советами делового человека, относящимися к обыденной жизни, и истинно святыми текстами, которые поднимают нас над миром обыденности?

– Похоже, ты внимательно читаешь Писание, – сказал раввин. – А еще и думаешь над тем, что читаешь. Но прими мой совет, малыш: старайся думать не слишком много. Думать значит разделять, сравнивать, возводить в категории, а со словом Божьим так поступать нельзя. Нельзя говорить: вот это относится к обыденной жизни, а это – свято. Ты закончишь тем, что откажешься поглощать Священное Писание целиком и полностью, а это уже – ересь.

– Это собаки поглощают целиком, – возразил Иисус. – Человек же разжевывает то, что ест, и выплевывает то, что недостойно поедания. Мне кажется, Соломон бы со мною согласился.

Ни один из ученых раввинов не был оскорблен дерзостью юноши, ибо Иисус проговорил это с самым почтительным выражением лица, сопровождая слова дружелюбной улыбкой. Кроме того, даже не желая этого, они восхитились зрелостью мысли в столь юном, хоть и крупном, создании, у которого не имелось даже намека на бороду, а взгляд сиял детской невинностью. Тем временем подошел еще один мудрец, суровый и неулыбчивый, и задал совершенно дурацкий вопрос:

– Что ты здесь делаешь, юноша?

– Ищу мудрости, ищу святости, греюсь от присутствия Господа в его доме.

– Откуда ты? Если судить по манере говорить, ты из Галилеи.

– Как и все люди, я принадлежу двум местам, и больше мне нечего сказать. Мой смертный прах принадлежит земле, а дух – Богу. Так говорил Экклезиаст.

Первый раввин, улыбнувшись, произнес:

– Голос говорит: возвещай! И сказал: что мне возвещать? Можешь продолжить?

И тут же Иисус продолжил, с улыбкой глядя на третьего раввина:

– Всякая плоть – трава, и вся красота ее – как цвет полевой.

– Откуда это? – спросил суровый раввин.

– Книга пророка Исайи, глава одиннадцатая, – ответил Иисус. – Но не менее важно, досточтимые учителя, подумать и о том, что идет несколькими стихами раньше. Ведь, как сказано у пророка, всякий дол да наполнится, и всякая гора и холм да понизятся, кривизны выпрямятся и неровные пути сделаются гладкими. Время подходит, досточтимые учителя.

И досточтимые учителя вдруг почувствовали, что не они, а их учат! Не слишком приятное открытие! Но именно здесь Иисус, купающийся в тепле и свете, исходящих от Святая Святых, понял, в чем его предназначение. Но понял он также и то, что осуществится оно еще не скоро.