Человек из Назарета

– Да, и память меня оставила. Я хорошо помню дни своего детства, но совсем забыл то, что происходило в зрелости и в те дни, когда силы начали меня оставлять. Мне повезло больше, чем Симеону: он узрел лишь приход Спасителя. Я же не только смотрел, как он становится мужчиной, но и способствовал этому как отец. Жалею лишь, что не увижу самого спасения.

– Все произойдет, и в должное время, нужно лишь верить и готовиться. Главное – это победить неверие в людях. Но пока я должен стать совсем взрослым. А сейчас пора за работу. По-моему, мы опоздали с открытием мастерской.

Иисус положил прохладную ладонь на лоб Иосифа и сказал:

– Отдыхай.

После этого разговора Иосиф прожил еще месяца два. С постели он уже почти не вставал и только дважды на дню, поддерживаемый Марией или сыном или ими двоими одновременно, ходил по нужде, что с каждым разом становилось все более болезненной процедурой.

Наконец, однажды утром он произнес:

– Сегодня.

– Хочешь, чтобы ребе пришел и помолился? – спросил Иисус.

– Он может помолиться и над мертвым. А ты – закрой мастерскую. Хотя, как я помню, у нас есть заказ от крестьянина, у которого три акра земли около… Совсем забыл место.

– Я давно уже исполнил этот заказ. Пойду запру мастерскую.

Местные жители поняли, что означают закрытые двери мастерской, а потому весь день к умирающему Иосифу приходили люди. Но свои последние слова тот произнес уже ближе к ночи.

– Береги мать, – сказал Иосиф Иисусу. – На ней почило благословение Господне.

– Я знаю, – отозвался Иисус. – А ты был лучшим из отцов, в земном понимании этого слова. С тобой – любовь твоего сына, она есть и пребудет, ибо любовь есть сущность нашего Небесного Отца, и таковой она останется навсегда, а потому и любящий, и любимый будут жить вечно.

Иосиф мало что понимал из сказанного сыном, а Иисус произносил некоторые слова по памяти, вспоминая тот момент, когда они возникли в его уме во дворике Храма, где солнце порученного ему великого дела ударило лучами из глубины Святая Святых: …ибо отходит человек в вечный дом свой, и готовы окружить его по улице плакальщицы; – доколе не порвалась серебряная цепочка, и не разорвалась золотая повязка, и не разбился кувшин у источника, и не обрушилось колесо над колодезем. И возвратится прах в землю, чем он и был; а дух возвратится к Богу, который дал его…

Отец мало что слышал из того, что произносил сын. Слабой рукой он коснулся одежд жены своей, которая, как он знал, стояла по правую сторону от его постели. Мария обхватила ладонь мужа своими ладонями и заплакала. Иисус, с сухими глазами, стоял по другую сторону постели и смотрел на отца. Иосиф умер перед рассветом, когда закричал первый петух. Его близкие ощущали смертельную усталость и тем не менее не только распорядились о похоронах, но еще со слабыми улыбками на изможденных лицах принимали соболезнования. С того момента Иисус и Мария некоторое время жили вдвоем.

Но недолго. Иисус время от времени смотрел на Марию, которая еще сохранила молодость и цветение красоты.

– Не думаешь ли ты еще раз вступить в брак?

– В обычный земной брак? С детьми не от Бога, а от земного мужчины?

– Все дети от Бога, мама. Мужчина – лишь инструмент Творца. Так пойдешь замуж?

– Если предложат, я подумаю. Может, соглашусь, а может, и нет. Все будет зависеть от настроения. Ты считаешь меня легкомысленной? Капризной?

– Думаю, женские капризы близки и понятны Богу. Говорят, что Господь создал Землю и отдал ее человеку, как раз повинуясь капризу.

В те дни Иисус частенько использовал это слово – «говорят». Он штудировал не только Книгу Моисея, Книгу Царств и Книгу Судей Израилевых. Мария знала, что ее сын неистово сражался с греческими и латинскими текстами, подолгу беседовал с заезжими греками и членами свит значительных людей из Иерусалима и даже Рима, которые приезжали к Ироду Антипатру. Знал он римских поэтов и даже одного поэта Древней Греции. И хотя языческие верования тоже интересовали Иисуса, им он не выказывал особой симпатии. Так, он внимательно изучал отрицавшую важность плоти аскетическую религию, возникшую в окрестностях Мертвого моря. Он изучил ее досконально, но сам отрицать важность плоти не стал. Плоть для человека крайне важна, сказал он.

– Ты спрашиваешь, не выйти ли мне замуж, – сказала как-то Мария. – А сам-то ты когда-нибудь женишься?

Иисус вспыхнул.

– Я думал об этом, – проговорил он. – А тебе не будет неприятно, если в доме – кроме тебя – будет еще одна женщина? Я, понятно, не имею в виду нашу старую Элисебу.

– Все зависит от женщины. Ты имеешь в виду какую-то конкретную девушку?

– Ту девушку из Каны.

– А, это та, которую зовут Дикла – финиковая пальма? Высокая молчаливая девушка?

– Это всего лишь прозвище. А зовут ее Сарой.