Человек из пропавшей страны

Сафаров не нашел, что ответить. Поиграть в благородство не получилось. Система такая.

Из прохода между торговыми рядами подул холодный ветер, предвещая осень. Подняв воротник, юноша зашагал прочь. Нащупал в кармане бумажку, которую дала Ленка, достал и прочитал:

“Братьев Курносовых, 14 – 265. Лена”

Глава 15. Распахнутая дверь

Следующим утром Сафаров долго не вставал. Будильник на часах Монтана пропиликал свою мелодию. Нужно собираться на тренировку в зал. В старом доме стояла редкая тишина. Квартиру напротив занимала вполне приличная семья с ребенком, который плакал постоянно, словно дышал только через плач. Его отец уходил на работу рано утром, обладал напуганным взглядом и всегда всего стеснялся. Даже казалось, стеснялся того, что жил на земле и занимал на ней небольшую площадь. Его жена – не знавшая косметики молодая женщина с вечно опухшими глазами, облаченная в бесформенные и тусклые одежды. Когда их дверь открывалась, на лестничную площадку, и без того зловонную, вываливался спертый запах грязных пеленок и протухшей капусты. Было удивительно, как эти два человека нашлись и поняли, что созданы друг для друга. Наверху жили две бабки. Одна такая тихая, невзрачная, незаметная, словно отдаленный мираж в солнечную погоду. Другая – высокая и с громоподобным голосом. Сафаров побаивался ее. Мало ли, что у нее на уме. Когда бабка говорила, казалось, что она сейчас проглотит собеседника. Спокойно выражать мысли бабка не умела, и буквально кричала с высоты своего роста, широко, по оперному, раскрывая рот. Неважно, о погоде, новостях из магазина, или отвечая на банальный вопрос о здоровье.

Обе бабули страшно пили. Когда они получали пенсию, откуда-то появлялись деды, видать друзья бурной молодости, и начинался бразильский карнавал до самого утра, с обязательной перестановкой мебели, падениями и грохотом, криками и стонами. Там же наверху, но в квартире напротив, жил бывший военный. Тихий старичок, глухой абсолютно, и потому не имевший ничего против шумных соседей. Но в это утро дом словно вымер.

Сафаров сходил на кухню, поставил чайник на газ и услышал, как что-то упало на дно почтового ящика. Это оказалось письмо от матери! Вмиг унылое утро преобразилось. Что может быть лучше для сына, живущего вдали от дома, чем письмо матери? Может быть только письмо от любимой девушки. Он рассмотрел конверт со знакомым почерком, дату на штампе, зашел в комнату, прикрыл дверь и, сев на кровать, аккуратно развернул исписанный тетрадный листок.

“Дорогой наш сынок!

Получила твое письмо. Спасибо что написал, не забыл. Мы с отцом читали и плакали от радости, что ты у нас такой уже совсем взрослый и самостоятельный, устраиваешь себе жизнь в другом городе. Отец пьет, а после твоего письма совсем запил, наверное, от радости за сына, и чтобы отметить твой переход во взрослую жизнь.

Кошка родила семерых, девать их некуда. Вот бы корова так рожала. Картошка будет плохая, жук все поел, отец как раз пил, а я болела, чтобы собирать. Ладно хоть морковка и кабачки уродились. Зимой с голоду не помрем.

Светка прибегала, твоя одноклассница, спрашивала тебя. Она поступила в институт, куда и хотела. Я ей твой адрес для писем дала.

Больше новостей то и нет особо. Наш совхоз развалился совсем, зерноток и техника продается на металлолом. Меня уволили. Директор совхоза уехал в город, а бухгалтер пропала с крупной суммой денег. Говорят, уехала за границу. Корма разворовали свои же, половину совхозных коров тоже растащили, а половину в город увезли на мясокомбинат. Зарплату получили мясом и варили его в тушенку. А куда его девать летом? Поля распахивать на будущий год никто не собирается. Уборочная, говорят, под вопросом. Солярки нет, денег нет, технику никто не ремонтирует. Как жить дальше, никто не знает, все за огороды держатся и скотину.

Ну ладно, сынок, тебе там не до нас сейчас. Ты работай. Ничего, что в институт не поступил, главное не пей как отец. Приезжай за тушенкой.

Мама.”

Сафаров перечитал письмо еще раз и закрыл глаза. Он уже скучал по своим. Наверное, даже письмо от девушки не имеет такого же значения, как письмо от мамы. Девушки, они каждый раз разные, могут и уйти, если что-то не понравится, а мама – она одна и навсегда. Марат решил поехать домой как можно скорее. Он откладывал деньги для матери, половину заработка в особый мешок, сооруженный из старенькой футболки. Если судить по письму, дела у них сейчас не очень.

Марат захотел проверить заначку. Порылся в тумбочке на нижней полке, чтобы нащупать туго перевязанную пачку денег. Поискал на верхней полке. Но нет, он прятал их на нижней! Снова поискал на нижней. Затем вытряхнул все на пол. Денег не было! Старая футболка была, а денег в ней не было! Сафаров метнулся к шкафу. Остальные деньги, отложенные на свои расходы и спрятанные в другом месте в шкафу, остались нетронутыми. Дверь запирается, второй ключ только у Гришки хозяина.