Человек из пропавшей страны

Внутри Сафарова закипела злость. Он вышел из комнаты и толкнул дверь напротив. Заперта. Никогда он ее не запирал, когда дома. А он был дома, потому что ботинки валялись около двери.

– Гришка, открой! – крикнул Марат, барабаня кулаками в дверь. В ответ – тишина. Марат взял из кухни большой топор с широким обухом. Это только в кино дверь выбивают ударом ноги или броском всего тела. Ногу легко сломать об дверь, или упасть с сотрясением мозга, если бить плечом. Марат вбил лезвие между дверью и косяком и нажал всем телом. Раздался треск древесины, появилась щель, но замок еще держался. Удар обухом прямо по замку распахнул дверь.

В комнате под одеялом лежал Гришка, поджав от страха ноги.

– Где деньги, падла?!

– К-к-какие деньги? – сипло заголосил Гришка.

– Только у тебя ключ! Отдай, а то зашибу!

Он содрал с трясущегося Гришки засаленное одеяло. В лучах утреннего солнца, пробивающегося сквозь грязный тюль на окне, красноречиво блеснуло зазубренное от говяжьих костей лезвие топора.

– Отдай деньги! Я для матери собирал, гнида!

– А-а-а, – заверещал Гришка, свалился с кровати и забился под стол. – Убери топор, убери топор! А-а-а!

– Где они, куда ты их положил? – Сафаров перевернул грязный матрас, выбросил вещи из шкафа, пнул тумбочку, выдернул ящики из старого комода и бросил на пол. – Говори, паскуда, иначе я за себя не ручаюсь! За мать порешу!

Он отбросил топор, чтобы на самом деле чего не вышло, откинул стол, схватил Гришку за майку и поднял.

– Где?!

Хозяин квартиры упал на подкосившихся ногах, вжимая голову в плечи и зажмурился. Марат прижал его к полу коленом, занес руку для удара и замер. Под ним трепыхался жалкий, ничтожный человечишка, со смердящим дыханием, капиллярами алкоголика на лице, никому не нужный и ни к чему не пригодный, словно старый вшивый одноглазый кот, который ест, спит и гадит в тапки хозяевам. Сафаров ощутил необъяснимое чувство. Ему стало жаль его. Существо и в то же время человека. Будет ли с него толк? Поймет ли он? А нужно ли, чтобы он хоть что-то понял? Крепко сжатый кулак, казалось, гудел от напряжения. Гришка лежал и трепетал от страха, ожидая своей участи. Марат вдруг покрылся мурашками от ужаса. Гришка напоминал ему отца! Такой же увядающий алкоголик, потерявший интерес к жизни.

Сафаров не ударил. Отпустил растянутую майку и встал.

– Жалко мне тебя, – презрительно бросил он, ушел к себе в комнату, собрал вещи и вышел, но ключи от квартиры оставил у себя.

В спортзале он рассказал обо всем Лысому, который сразу сказал:

– Неправильно ты сделал.

– А как надо было?

– Поехали, нам нужно на дело, потом займемся.

Глава 16. Долги платить нужно

На улице около машины отирался Глухарь.

– Садись, поехали, – скомандовал Лысый и они втроем покатили, чтобы забрать Француза. Сотовых телефонов тогда еще не было. Она появилась только спустя пару лет. Ни позвонить, ни договориться. Все вопросы решались офлайн. Когда затормозили у подъезда, Сафаров, как самый молодой, побежал на пятый этаж и постучал в дверь. Открыл сам Француз, выслушал, кивнул и пошел одеваться.

Здоровяк от природы, с кулаками – кувалдами, он наводил ужас на окружающих. С детства его уважали за габариты. Дрался Француз не так технично, как Лысый или Фрол, но ему достаточно появиться в поле зрения и конфликт исчерпан. В Афганистане он с отрядом попал в окружение. Целый месяц жил в горах, не выпуская автомата из рук, когда прорывался к своим. Он будто сросся с ним, зная на ощупь лучше, чем любимую женщину. Когда Француз вернулся домой, первое время он не мог уснуть, если рядом не было автомата. Он попросту не спал. Друзья помогли и достали ему "Калаш", с которым он наконец мог нормально спать.

Француз не нашел себя в мирной жизни и много пил. Чтобы забыться, приходилось пить до потери сознания, а наутро в памяти снова появлялись бесконечные унылые горы, исчезающие в дымке. Но потом он встретил Фрола и органично влился в рэкетиры, получая порцию адреналина всякий раз, когда выезжал на задание. Французом его прозвали, когда он подхватил инфекцию от разбитной дворовой девчонки. Он не помнил название болезни, только сказал, что звучит как-то “по-французски”.

Здоровяк вышел из подъезда и завалился на переднее сиденье черного "БМВ". Скоро они подъехали к гаражу, откуда афганец вынес дорожную сумку и аккуратно поставил на пол у ног. Еще через полчаса Француз пересел назад вместе со своей сумкой, изрядно потеснив Студента и Глухаря, а на переднее место села женщина лет 60, с мелкими кудрями, взволнованная и потная. Окинув взглядом сидевших сзади, дамочка рассказала свою историю: