Человек из пропавшей страны

– Не верьте ему, – белокурый подпрыгнул на месте, зазвенев наручниками.

– Так что будем делать, студент? – наседал Фрол. – Кому из вас верить?

Сафаров не мог понять, что за игра здесь происходит.

– Да он так на любого может показать, – ответил Марат.

– Мы тебе поверим, Студент, только если ты сам это сделаешь, – Фрол встал со стула, забрал у Глухарева пистолет и протянул Марату.

Белобрысый осунулся и опустился на корточки.

– Давай я, он еще пороха не нюхал, – вперед вышел Сергей Лысый, но Фрол сунул пистолет в руку Сафарову и сказал холодно:

– Краб, давай мы будем лучше слушать то, что говорю я.

Лысый сверкнул на него глазами, но промолчал. Холодная сталь комфортно легла Марату в руку. Впервые он держал заряженное боевое оружие. Драматизм ситуации зашкаливал. Сложно представить, как можно оставаться спокойным, впервые прикасаясь к боевому оружию. И хорошо, если бы это случилось где-нибудь на стрельбище, в тире, или на худой конец в чистом поле. Но сейчас перед ним был человек. Живой человек. Пока живой. Не зверь, не тварь какая-нибудь. Человек, такой же, как и он сам. Пакостный, но все же человек. Рука сжимала кусок металла, изрыгающий смерть. В этот миг исчезли все: Фрол, Лысый, Глухарь, Француз. Все они стали отдаленным размытым фоном где-то сзади. Это сон, какой-то плохой сон! Выстрелить – и дело с концом? Он прав. Но виноват ли белобрысый? Виноват лишь в том, что валит вину на него? Избить его за это, но не убивать же. Как после этого смотреть в глаза своей матери? Кто он после этого?

– Ну? – послышался голос Фрола.

Марат отвел глаза от тощей фигуры белокурого и отдал пистолет Глухареву:

– Не, мужики, я не могу, как хотите.

Фрол криво ухмыльнулся и язвительно сказал:

– А он бы тебя укокошил.

Вперед вышел Француз и огромным кулаком рубанул белокурого по лицу:

– Хорош заливать, кусок дерьма!

Белокурый упал, но Француз легко поднял его, поставил на ноги и с размаху ударил еще раз. Белокурый повис на наручниках и завалился под лестницу.

– Ты ему черепушку расколол, – Фрол подошел к лежащему.

– Не, живой еще, но могу расколоть. Давай я его так добью, зачем марать ствол? – рявкнул Француз.

Фрол поморщился:

– Глухарь, давай, доделай уже.

Глухарев вышел вперед и через секунду грохнул выстрел. Белокурый даже не дернулся. Марат уставился на тело и замер. Человек несколько мгновений назад разговаривал, а теперь лежит убитый. Что-то было в этом противоестественное. Что именно Марат не понимал.

– Шевелись, Студент, – как сквозь туман услышал он голос Фрола. – Ты что-то совсем раскис. Думал мы тут в куклы с девками играем? Бери и помогай!

Они уже тащили тело по бетонному полу к выходу. Сафаров брезгливо и неловко взял мертвого за ногу. Снаружи стояла телега с лопатами и лошадь. Бросили в телегу, накрыли пологом, сели рядом, отвезли в глушь, где и машина не пройдет, выкопали могилу и похоронили. Пистолет выбросили на обратном пути в реку.

Назад ехали молча. Глухарев допил коньяк и уснул. Француз вел машину, Лысый смотрел перед собой расфокусированным взглядом, Фрол играл кистевым эспандером, а Марат глядел в окно на проплывающие пейзажи.

– Не дрейфь, Студент, – Лысый небрежно хлопнул Марата по плечу, – жизнь такая.

– Он точно предатель? Мне показалось тут с доказательствами не морочатся. Чуть меня не кокнули.

– Не бойся, тебя бы не кокнули. Фрол знал, кто предатель, а тебя так, проверял. Его зовут Костик. Звали. У него сеструха на наркоте погорела, а он решил ей помочь и как-то скорешился с ментом одним. Договорился, что сеструху отпустят за информацию о наших делах. А у Палладия там свои менты работают. Они и вложили Костика.

– Ничего себе. А можно как-нибудь без криминала? Просто чисто по бизнесу развиваться?

– В нашем деле нет. Не менжуйся, все в конце концов подохнем. Вообще у нас Глухарь по мокрухе работает. Безбашенный. Ему все равно. Наркоман, – он посмотрел на спящего Глухарева. – Столько народу завалил – весь лес перекопан.

Глава 19. Пусть кормится голубь с руки моей

Вечером Ленка прибежала домой пораньше с полными пакетами продуктов. Пока гостя не было, она приготовила запеченную куриную грудку с картошкой, большую тарелку оливье, винегрет и домашнюю выпечку. Напевая жизнерадостную мелодию, убралась в квартире, хотя всюду и так сияла стерильная чистота. Долго думала, куда поставить спортивный алюминиевый обруч. В коридоре нет места, в зале везде его видно, даже за диваном, на балконе быстро покроется пылью, а она крутит его почти каждый день. Пожала плечами и убрала пока на балкон. Накрыла на стол, поставила бутылку водки, две стопки, и села ждать. Немного погодя вскочила, словно вспомнила о чем-то, достала из серванта старый проигрыватель пластинок, протерла от пыли, поставила на пол у балкона. Пластинок у нее хранилось много, но она не помнила какие. Вытащила на свет из ящика стопку и выбрала самые современные. Посмотрела в зеркало, поправила одежду, прическу.